Год назад в стране объявили о многочисленных ограничениях в связи с пандемией. Эти ограничения затронули как наших студентов и преподавателей, так и многих наших выпускников. В частности тех, кто работает в школе. Мы побеседовали с выпускницей отделения классической филологии Богословского факультета нашего университета Марией Константиновной Стриевской, которая совмещает преподавание в Университете с работой в известной в Москве Православной гимназией «Радонеж».

Расскажите о Вашем образовании

Я окончила отделение классической филологии Богословского факультета ПСТГУ, а в 2019 году завершила обучение в аспирантуре. Кроме того, у меня есть дополнительный диплом по английскому языку.

Сейчас Вы работаете в Православной классической гимназии «Радонеж». Как Вы туда попали?

Мне позвонила однокурсница, учившаяся в ПСТГУ, но на отделении восточно-христианской филологии. Ее приятельнице, которая преподавала в гимназии латинский язык, нужна была «напарница», и меня ей порекомендовали. Это было в феврале 2015 года. Я приехала в гимназию, мне там понравилось, и в итоге меня зачислили в штат как преподавателя латинского языка.

С какой нагрузкой?

В гимназии у каждого класса по три урока латыни в неделю. Мне дали два класса — седьмой и восьмой. Вернее, по одной группе в каждом классе: на языковых уроках класс делится на две группы, поэтому, собственно, преподавательнице и понадобилась пара. Так получилось, что я вела шесть уроков в неделю.

Но формально Вы же не педагог по образованию. Как обошли этот момент?

Как-то нас вызвала завуч гимназии и сообщила, что с 2019 года у всех педагогов должно быть соответствующее образование. Сложность в том, что существуют многочисленные курсы повышения квалификации, по окончании которых можно получить нужный диплом, но для преподавателей классических языков их нет. В итоге педагогов-классиков это требование не коснулось, так как формально латинский язык у нас преподается в качестве дополнительной программы, а не в рамках основного курса обучения. Хотя в реальном процессе обучения латинский язык — такой же предмет, как, скажем, русский язык или математика.

С какими сложностями пришлось столкнуться на первых порах?

Было действительно непросто: до этого я всего полгода вела английский язык в ПСТГУ, у меня была только одна группа старшекурсников Богословского факультета. С детьми как преподаватель я до этого дела не имела. Для педагога важно не просто знать материал и уметь его излагать, важно найти подход к детям. Бывает так, что даже в один и тот же день на одном уроке это получается, а на другом по той же теме не выходит. У самих детей сегодня есть желание заниматься языком, а завтра оно пропадает. Важно суметь найти мотивацию для учеников, подчас резко на ходу сменить формат урока, отложив в сторону домашние заготовки, на которые иной раз потратил немало времени. Требуется психологическая мобильность, умение перестроиться в стрессовой ситуации. Наверное, педагог — это во многом свойство характера. Не у всех есть к этому предрасположенность. Например, к нам в гимназию пришла преподавать русский язык девушка с блестящим образованием, защитившая диссертацию по этой специальности. Но несмотря на все свои знания, преподавание у нее «не пошло» — видимо, это не ее призвание. Еще одна сложность — объем материала. В ПСТГУ у преподавателя пара, которая примерно вдвое длиннее школьного урока. Так что приходилось многое менять, сокращать, разбивать на несколько частей. Но в целом, как кажется, у меня получилось.

Вам нравится преподавать?

Очень, особенно детям. В вузе многое зависит от конкретной группы, от того, как она реагирует на процесс. Я думаю, любому преподавателю важно чувствовать обратную связь с аудиторией. А вот дети реагируют всегда, хотя и не всегда положительно. Но даже отрицательная реакция — это неплохо. Воспринимаешь ее как вызов, с которым нужно справиться.

Особенности школы, вероятно, уберегли Вас от традиционной проблемы учителя в обычной школе: как быть с теми, кто в принципе не желает учиться сам? Тем более, если таких детей в классе несколько, они начинают сильно тянуть вниз весь класс.

Школа у нас действительно особенная: подход другой, все классы маленькие, нет большого количества детей, которыми невозможно управлять. Группа на языковых уроках — это вообще не более 10 человек. Если ты работаешь с такой маленькой группой, то подход, конечно, более персональный. Безусловно, первая задача преподавателя — заинтересовать учеников тем или иным способом. Хотя бывает, что приходится решать совсем неожиданные проблемы: например, после девятого класса многие ушли в другие школы, класс поредел, у многих среди ушедших были друзья — ученикам психологически тяжело. С ними подчас просто поговорить нужно. Бывают классы, у меня так тоже было, с которыми нужно радикально менять обычную форму урока. Сначала у нас не складывались нормальные отношения, помогло смещение акцента на самостоятельную работу. Класс был слабоват: многие темы, которые мы должны были с ними изучать на латинском языке, они толком не освоили в рамках русского. Мы с коллегой полгода пытались придумывать, как именно освоить с ними программу. В итоге на одном уроке я просто дала им предложения на самостоятельный перевод — и класс начал работать: наперегонки искать слова в словаре, определять их формы. В общем, процесс пошел.

Прагматический вопрос. Считают, что сейчас учителям платят довольно много, это правда?

Не могу сказать: мне не с чем сравнивать, так как я не знаю, сколько платят за урок учителям в обычных школах.

Но в гимназии за урок платят больше, чем за пару в университете?

Конечно, причем значительно больше: раза в три.

Сейчас помимо латинского Вы преподаете еще английский и церковнославянский языки. Как так получилось?

Еще при приеме на работу меня спросили, могу ли я преподавать церковнославянский, я ответила, что в университете я его изучала, но преподавать не хотела бы. Через два месяца директор вызвал меня и сказал: «Надо! Уже в пятницу нужно выйти преподавать церковнославянский». Пришлось согласиться. Английский я начала преподавать в 2020 году, в середине учебного года. После зимних каникул ушел преподаватель, и вставал вопрос, кого брать на его место. Я сказала, что могу, и взяла седьмой и второй классы.

И какой из трех языков сложнее преподавать?

Для меня пока что английский. Я уже довольно долго преподаю древние языки. А с английским я имела дело только как практик, я могу на нем общаться, смотреть кино, слушать музыку, но как преподаватель я с ним раньше не сталкивалась. Методика, подход при преподавании современных языков все-таки отличаются от того, как преподают языки древние. Изучая латынь, мы не выделяем такие виды навыков, как отдельно чтение и отдельно говорение. Мы подходим к тексту на латыни скорее со структурной точки зрения. Нет задачи научить общаться на этом языке.

Но есть же движение «Живая латынь». Есть даже учебники латинского языка, построенные по коммуникативной модели…

Я знаю, мы даже иногда пользуемся таким учебником (Familia Romana), особенно на первых порах: ученикам это очень приятно, потому что дает ощущение, что всё очень легко и доступно. Но все-таки это не основной подход. А в английском научить общаться и понимать язык — это основная задача.

При изучении языков многое нужно просто вызубрить. Современные методики стремятся сделать этот процесс повторения-зубрежки менее скучным, но свести его совсем к нулю все равно не выходит. Как сделать так, чтобы зубрить слова (особенно латинские глаголы в четырех формах) стало менее скучно?

Я не вижу ничего плохого в том, чтобы научить детей зубрить: это и память развивает, и вообще это ценный навык — в жизни пригодится. Помогает опора на русский и другие языки, так как множество слов в них латинского происхождения. Так появляется опора на известный ученикам материал, который помогает им проще запомнить латинское слово.

Вы сказали, что преподавать Вам нравится, особенно в школе. А Вы не жалеете, что поступили на Богословский факультет, вместо того чтобы пойти получать педагогическое образование?

Такого ощущения у меня нет абсолютно! Одно время я думала, что можно было бы пойти в магистратуру по педагогике и написать диплом, связанный с преподаванием в школе древних языков. Но, с одной стороны, в школе меня не заставляют получать педагогический диплом, а с другой — исходя из практики я не чувствую в этом необходимости, особенно при преподавании древних языков. Да и вообще у нас в гимназии очень комфортная атмосфера для учителей-предметников: дается большая свобода для творчества, в частности для составления учебной программы. В итоге со старшими классами мы даже учили школьников читать латинские рукописи.

Прошлой весной всех школьников отправили на дистанционное обучение. Как это сказалось на процессе обучения?

По-разному. Все зависело от класса. Часть занятий проводили на платформе ZOOM. Частично акцент смещался на самостоятельную работу школьников. Конечно, я видела, что эффективность занятий падает, уроки в ZOOM — это имитация обычного урока, и если даже со студентами эффективность занятий падает, то с детьми все еще хуже. У кого-то из них плохая техника, кто-то не умеет ею пользоваться, если это многодетная семья, то у них вообще может не быть такой техники в нужном количестве, кого-то на уроке может быть плохо слышно, если у ученика нет возможности выходить на связь с видео, то трудно следить за артикуляцией. В общем, проблем масса. Тем не менее уроки мы проводили. Сложно было всем, детям даже сложнее, чем нам.

Дистанционное обучение — проблема временная, а школьная бюрократия — я имею в виду заполнение многочисленных бумажек — это нечто постоянное. Как Вы к этому относитесь?

У нас в школе для меня эта проблема так остро не стоит. Есть минимум, который нужно делать: обычно мы один раз в год обновляем программы. Но по латинскому языку мы программы написали два или три года назад и пока их не изменяли, потому что это не требуется. По церковнославянскому языку ситуация аналогичная: менять программы каждый год не требуется. Лично мне кажется бессмысленным заполнение журнала, но что поделаешь, это необходимая часть отчетности. В целом, в нашей школе стремятся свести бюрократию к минимуму: журнал, программы, а в конце — отчет.

В свое время наш заведующий кафедрой философии и религиоведения Константин Михайлович Антонов сказал мне, что принципиальная разница между институтом и университетом в том, что институт готовит узкого специалиста исключительно для своей области, а университет готовит человека, который при необходимости и желании с его стороны может работать в самых разных областях. Вы, окончив университет по специальности теология, сейчас преподаете в школе и в университете древние и современные языки. Скажите, пожалуйста, с Вашей точки зрения, с какими сложностями может столкнуться выпускник отделения классической филологии Богословского факультета, если он решит активно заниматься преподавательской деятельностью, например,в средней школе?

Если говорить об уровне образования, то, конечно, его хватит за глаза. Из того, что ты получил в университете, ты можешь черпать в течение многих лет. Общий кругозор позволяет осваивать новые области достаточно легко. Это то, что дает именно университетское образование. Если же говорить конкретно о преподавании в средней школе, то я склоняюсь к тому, что в этом случае всё зависит от человека — если есть у него педагогическая жилка, то преподавание будет приносить радость, а человек чувствовать отдачу. Если же этой жилки нет, то даже у самого успевающего в университете отличника, получившего красный диплом, не получится ничего. Ты чувствуешь, что это у тебя есть, когда сталкиваешься с детьми. Я совсем не уверена, что для преподавания в средней школе, особенно древних языков, необходимо педагогическое образование.

А совмещение преподавания в школе и в вузе не вредит?

Напротив, помогает. Когда можешь объяснить грамматическую тему даже детям в школе, то со студентами потом проблем не возникает. В итоге просто получаешь удовольствие от процесса. Так что ничего кроме пользы такое совмещение не приносит.