10 марта 2021 года в ПСТГУ в рамках международной научной конференции «Русская эмиграция: церковная жизнь и богословско-философское наследие» состоялось заседание секции «Богословие русского зарубежья: испытания и достижения».

С приветственным словом к участникам конференции обратились ректор ПСТГУ ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьев, а также представитель соорганизатора конференции от журнала «Историк» Никита Максимович Брусиловский и декан богословского факультета ПСТГУ протоиерей Павел Хондзинский.

Заседание секции открыл доклад доктора богословия, кандидата теологии протоиерея Павла Хондзинского «Два „опыта катехизического учения о Церкви“: „Церковь одна“ Хомякова и „Православие“ о. Сергия Булгакова». В своем сообщении отец Павел сопоставил два текста, претендующие на статус катехизического учения Церкви: трактат «Церковь одна» А. С. Хомякова и «Православие» о. Сергия Булгакова. Анализ показывает, что второй из них развивает идеи, заложенные в первом, и, в частности, полагает учение о Церкви исходной точкой всего свода догматических истин православия.

Доклад кандидата богословия Георгия Вениаминовича Бежанидзе (ПСТГУ) был посвящен теме «Концепция церковно-государственных отношений о. Сергия Булгакова». В докладе было показано, что концепция церковно-государственных отношений о. Сергия Булгакова базировалось на либерально-демократических взглядах философа, которые он фундировал богословскими аргументами. Булгаков постулировал безусловный примат Церкви как общества свободы, любви и братства над государством, основанном на принуждении. По мысли философа для перехода от средневекового государства с подавлением личности к правовому государству с гарантиями демократических свобод была необходима секуляризация, которая воспринималась Булгаковым как антитезис псевдо-теократии древности. Идеалом для Булгакова было Царство Божие на земле, когда государство будет поглощено Церковью и восторжествует богочеловечество как «высший синтез».

Выступление Регулы Цвален (Фрибургский университет, Швейцария) ««Да» или «Нет» — Софиология Сергия Булгакова в контексте протестантской «диалектической теологии» 1930-х гг." завершило работу утреннего заседания секции. Поднятый докладчиком вопрос касается возможности Откровения Божия и понимания софиологии как откровения. В контексте протестантской «диалектической теологии» 1930-х годов «да» или «нет» стало реакцией на вопрос о том, есть ли Откровение Божие вне Слова Бога, или точнее: есть ли так называемое «естественное откровение» в мире — «theologia naturalis»? Об этом в начале 1930 гг. вели острый спор протестантские «диалектические теологи» Карл Барт и Эмиль Бруннер. Карл Барт сказал «естественному богословию» решительное «нет» и отстаивал свободу Церкви от всего мирского (как, например, возвышение «народа» через «немецких христиан», солидаризирующихся с национал-социализмом). После Всецерковной христианской конференции в Стокгольме в 1925 г. некоторые православные эмигранты (Бердяев, Зеньковский, Франк, Булгаков) увлеклись диалектической теологией Карла Барта, но, как и Бруннер, отвергли его «непринятие мира» и критиковали его «обесценивание культуры, истории, социальной жизни». В этом контексте Булгаков и писал «Sophia. The Wisdom of God» (1937). Сама цель софиологии Булгакова — это «новое ведение о мире в Боге», из которого не следует ни бегство от мира, ни «прикладный компромисс». Булгаков представлял софиологию как углубление понимания Халкидонского догмата о соединении в Логосе двух природ и искренне верил, что в этом догмате основа христианского.

Дневное заседание секции открылось выступлением сотрудницы Дома русского зарубежья им. А. И. Солженицына, выступившего еще одним соорганизатором конференции, Натальи Владимировны Ликвинцевой «Мать Мария (Скобцова) как богослов и религиозный мыслитель». В докладе были рассмотрены основные концепты богословской мысли матери Марии («мистика человекообщения», «внехрамовая литургия», «подражание Богородице») в их генезисе, а также особенности мысли матери Марии в сфере аскетики (акцентирование внимания на любви к ближнему, на теме ответственности и добровольной жертвы, радикализированное понимании обетов нестяжания и послушания) и христианской антропологии (творческое призвание человека, основанное на «евангельской концепции творчества»; подражание не только Христу, но и Богородице); ее место в богословском ландшафте ХХ века (евхаристическое богословие общения).

Третьим докладчиком на этом заседании выступил канд.филос.н. Петр Борисович Михайлов (ПСТГУ) на тему «Паламитский аргумент в богословских дискуссиях середины века». В докладе было показано, что паламитское богословие стало предметом особого интереса среди богословов русской эмиграции начиная с 1930-х годов, что можно объяснить усиленными богословскими поисками православной самоидентичности в то время и в тех исторических обстоятельствах. Природа паламитского богословия как нельзя лучше отвечала этой задаче. Программа неопатристического синтеза, сформулированная прот. Георгием Флоровским, послужила платформой для развития паламитских исследований середины века, вершиной которых оказалась диссертация протопр. Иоанна Мейендорфа (1959). Предложена классификация стратегий реализации программы Флоровского, состоящие из четырех вариантов: 1) «симфония отцов» (прот. Иоанн Бэр), 2) «патристическое богословие» (свящ. Иоанн Романидис), 3) «контекстуальное богословие» (П. Калаицидис), 4) синтез древнего и современного богословия, явленный на примере «неопаламитского синтеза» (протопр. Иоанн Мейендорф, Г. Мандзаридис, П. Неллас и др.). Представлены и оценены концептуальная и формальная критика неопаламизма. В заключении неопаламитский синтез расценивается как некая формула православного богословия, предложенная в Церкви и миру в условиях современности (Modernity).

Вечернее заседание открылось докладом доктора исторических наук, доктора церковной истории Натальи Юрьевны Суховой (ПСТГУ) «Тайна и таинство в богословии архимандрита Киприана (Керна)». Доклад был посвящен сакраментологии архимандрита Киприана (Керна; 1899–1960) — одного из наиболее известных представителей «сергиевского» богословия в Париже (1936–1960). Исследование было проведено на основании богословских трудов архимандрита Киприана, а также его дневника и писем, хранящихся в архиве Православного Свято-Сергиевского богословского института в Париже. Автор доклада постаралась реконструировать «таинственную систему» архимандрита Киприана, выделив несколько ключевых положений. Все богословие и сама жизнь архимандрита Киприана (Керна) полностью определялись таинственной жизнью Церкви и прежде всего Евхаристией, дающей, с точки зрения архимандрита Киприана, основание как для всей таинственной жизни Церкви, так и для церковного богословия. К Евхаристии — самой великой тайне, превосходящей всякое разумение, — как к средоточию и актуализации, сходятся три тайны, превосходящие всякую школьную премудрость и всякое разумение: тайна Боговоплощения, обусловившая Евхаристию и являемую в Евхаристии; тайна человека; Святые Тайны и введение в них человека. Ввиду целостности всей таинственной церковной жизни о. Киприан считал совершенно не обоснованным выделение семи Таинств; но для самого архимандрита Киприана были наиболее важны три таинственных акта: исповеди, являющее великую милость Божию и любовь к грешнику; священства, сообщающее дар созидания Церкви через совершение Евхаристии; пострижение в монашество, дарующее благодать для претворения плотского в равно-ангельское.

Далее выступил Виктор Владиленович Александров с темой «От евхаристической экклезиологии Афанасьева к литургическому богословию Шмемана (преемственность и особенности)». В сообщении прослеживается идейная связь между Николаем Афанасьевым и Александром Шмеманом, выделяются их исходные интуиции, подчеркивается их близость и принадлежность евхаристической экклезиологии Афанасьева и литургического богословия Шмемана к одной линии богословского развития в 20-м столетии. Кроме того, отмечаются и ключевые различия между двумя богословами. Докладчик полагает, что возможности направления, к которому принадлежали Афанасьев и Шмеман, еще далеко не исчерпаны и считает, что оно нуждается в продолжении.

Заседание вечерней секции завершилось докладом кандидата исторических наук Георгия Евгеньевича Захарова (ПСТГУ) «Кафоличность локальной Церкви: опыт критического осмысления евхаристической экклезиологии». Он раскрыл присущую богословию одного из выдающихся мыслителей русской эмиграции протопр. Николая Афанасьева оппозицию евхаристической и универсальной экклезиологий и критически рассмотрел ее в контексте церковной истории и патристического наследия II—V вв. Докладчик попытался показать, что оппозиция евхаристической экклезиологии как богословия евхаристического собрания и универсальной экклезиологии как богословия вселенского церковного согласия может быть преодолена в апостолической экклезиологии, раскрывающей фундаментальное значение преемства в Церкви.

Альбом