диакон Евгений Лютько. «Cвятитель Филарет и Мосгейм»

В докладе анализируется проблема влияния «отца современной церковной истории» Иоганна Мосгейма (1693–1755) на составителя первой первых учебников по этому предмету свт. Филарета (Дроздова) и его младшего сотрудника свт. Иннокентия (Смирнова). Еще в дореволюционной историографии было отмечено, что авторы церковно-исторических пособий начала XIX в., по необходимости, во многом опирались на западную историографическую традицию. Однако дореволюционные исследователи не рассматривали учебники в комплексе, и не отличали заимствования «технического» и «концептуального» плана. В этом исследовании осуществляется верификация и коррекция данных дореволюционной историографии с опорой на первоисточники. Выявляется решающее влияние историографической концепции Мосгейма в рамках исследуемых источников. Естественно, тем не менее, что два православных богослова не могли воспринять буквально представления Мосгейма — представителя лютеранского пиетизма — его концепция была трансформирована в соответствии с поправославной экклесиологией.

протоиерей Павел Хондзинский. «‘Любовь Отца распинающая, любовь Сына распинаемая, любовь Духа, торжествующая силою крестною’: святитель Филарет и отец Сергий Булгаков»

Цитация о. Сергием Булгаковым в «Агнце Божием» известной «формулы» святителя Филарета: «Любовь Отца распинающая, любовь Сына распинаемая, любовь Духа, торжествующая силою крестною», — заставляет поставить вопрос о взаимоотношении христологических и триадологических концепций обоих авторов. В связи с этим в докладе делается попытка выяснить, что стояло для каждого из них за этим общим для обоих положением, и как сходство и различие их позиций было опосредовано своеобразием восприятия каждым из них к платонической традиции.

иерей Алексей Черный. «Пастырское богословие святителя Иннокентия Херсонского»

В докладе рассматриваются взгляды святителя Иннокентия (Борисова) на служение приходского священника. Этот, без сомнения, выдающийся пастырь, богослов и церковный деятель Синодального периода не оставил трудов, непосредственно посвященных священству или пастырскому служению. Однако именно его можно без преувеличения назвать тем, кто первым среди русских богословов изложил в своих работах и проповедях систематическое учение о православном пастырстве и в этом смысле значительно опередил свое время. Особенно примечательно то, что святитель Иннокентий впервые в истории русского богословия разрабатывает христологические и экклезиологические аспекты священнического служения и определяет место священника в Церкви как реальности Царства Христова. Такой подход выделяется не только на фоне эпохи, но и в истории русского богословия в целом. Автор высказывает предположение, что в основе концепции свт. Иннокентия лежат, с одной стороны, стремление защитить православное учение перед лицом инокофессиональных влияний (прежде всего, протестантских), а с другой — попытка противостоять восстановлению утилитарного подхода к священнослужителям со стороны государства, характерного для Николаевской эпохи.

Николай Александрович Ванифатьев. «Сотериологическая проблематика в письмах к мирянам преподобного Амвросия Оптинского»

В настоящем докладе предпринимается попытка реконструкции сотериологической концепции преп. Амвросия Оптинского на основе его писем к мирянам. Применяя системный и источниковедческий анализ, мы приходим к выводу, что предлагаемый старцем Амвросием путь спасения состоит из устремления к внутреннему совершенствованию, для реализации которого стоит обращать внимание и на внешние средства, однако выше всего — искупительный подвиг Христа. Таким образом, сотериологическую систему оптинского старца мы представляем в виде триады: «внутреннего», «внешнего» и «трансцендентного».

Надежда Валерьевна Винюкова. «’Здесь я полюбил русский народ, потому что узнал его’: тюремное служение отца Иосифа Фуделя»

Доклад раскрывает тему страдания через опыт тюремного служения священника Иосифа Ивановича Фуделя, служившего в Бутырской пересыльной тюрьме в 1892—1907 гг. Самые разные источники — законодательные акты, воспоминания современников, публицистика, тюремный дневник и проповедь самого отца Иосифа в разных аспектах освещают 15-летний период жизни этого до последнего времени забытого священника. Сфера деятельности пастыря в тюрьме была поистине огромна: помимо церковной службы, духовничества и регулярного обхода всех камер, на нем лежали школа, библиотека, больница, а также хлопоты по воссоединению семей, материальной помощи ссыльным. Погрузившись в народную среду «несчастных», отец Иосиф, с одной стороны, убедился в истинности христианского мировоззрения и высоте воспитанного в нем мужика, с другой — в несовершенстве тюремной системы, во многом антигуманной и категорически не выполняющей задачи исправления и возрождения человека, которые отец Иосиф считал главными. В отношении священника к заключенным он выступал против обличительной проповеди, считая, что пастырю напротив необходимо поддерживать и утешать унывающих, раскрывать им христианский идеал и напоминать о всепрощении. В своем напутственном слове к заключенным в 1894 г. он проводил мысль о том, что именно вера успокаивает дух и дает силы вынести наказание со смирением, так, как подобает христианину. Конец бутырского периода пришелся на время Первой русской революции, серьезно изменившей как положение и состав арестантов, так и требования к священнику. Представления Фуделя о миссии пастыря, необличающей проповеди, добровольном общении с паствой, разошлись с позицией тюремного начальства, и он был переведен в приход церкви святителя Николая в Плотниках.

Николай Николаевич Павлюченков. «„Кто не умер, никогда не взойдёт на эту высоту“. Замечания к „Размышлениям на случай кончины отца Алексея Мечева“»

В докладе рассмотрена работа свящ. П. Флоренского «Рассуждения на случай кончины отца Алексея Мечёва», написанная в 1923 г. Свящ. П. Флоренский полагал, что небольшая рукопись, найденная после смерти о. Алексея, была написана его рукой и представляла собой надгробное слово, написанное им для самого себя. Это обстоятельство послужило поводом для Флоренского изложить свою своеобразную трактовку смерти праведника как соединения со своим высшим Я. Автор делает вывод, что в целом, в рассматриваемой работе нашел свое отражение интерес к оккультно-теософским концепциям, заметно усилившийся у о. Павла Флоренского после 1917—1918 гг. Но, как и ранее, для Флоренского это означало, конечно, не утрату православно-церковного мировоззрения, а допустимость самых широких пределов для философско-богословского поиска. Флоренский не редко в таких поисках заходил чрезвычайно далеко, приходил к определенным результатам и оставлял их конечное осмысление на эпоху «синтеза», которую ожидал в итоге своей творческой деятельности и до которой, как известно, ему не дано было дожить. В заключении доклада приведены свидетельства того, как иногда личный церковный опыт о. п. Флоренского не находил своего соответствия в его же философско-богословских концепциях.

доклад читает диакон Е. Лютько

Вячеслав Александрович Ячменик. «Тема умирания Церкви в богословии конца 1920-х — начала 1930-х годов»

В докладе прослеживается, как вскоре после начавшегося тотального уничтожения верующих в 1930-е гг.в текстах православных авторов становится заметной тема «упрощения» земного бытия Церкви: как на уровне Церкви-организации, так и на уровне приходской общины. Красной нитью через эти размышления проходит тема умирания и мученичества, то есть смерть как участие в страданиях Христа. Автор делает вывод, что данная тема была связана с осознанием того, что единственно верным диалогом со властью может быть только диалог на языке мученичества.