15 апреля был совершен чин великого освящения храма в честь святого благоверного князя Александра Невского в городе Видное. Одной из святынь храма является грузинская икона преподобного Давида Гареджийского. С молитвой к святому особо обращаются женщины при бесплодии и женских болезнях. Память преподобного Давида празднуется 28 мая, и это будет первое особое, храмовое торжество нового прихода.

Сложившийся приход, постоянные прихожане – обычная ситуация для священника, назначенного в храм, и начинающего свое служение. А что если храм только что построен, прихожан и клира нет, и надо практически все начинать с нуля? Исполняющим обязанности настоятеля новоосвященного храма святого благоверного Александра Невского назначен молодой священник Николай Шапорев. В интервью «Правмиру» он рассказывает о своем пути к принятию священнического сана, планах по устроению приходской жизни, о том, как привлечь в храм молодежь и создать крепкую общину.

***

Место для строительства храма, как рассказывает отец Николай, было выбрано не случайно:

– На месте храма изначально стоял памятник – обелиск с именами местных людей, ушедших на Великую Отечественную войну и не вернувшихся. Тут раньше была деревня Жуково, сейчас – город Видное.

При реконструкции города этот памятник сломали, но плита с именами воинов была сохранена. Затем, в 2008 году, на этом месте поставили часовню в честь благоверного князя Александра Невского, и плиту поместили в часовню. А спустя некоторое время решили строить храм – люди просили, город Видное растёт, людей много, и храм просто необходим жителям.

Теперь белая плита стоит во дворе храма и ветераны, а также родственники людей, чьи имена высечены на мраморе, приходят, ищут фамилии родных и радуются, что память сохранилась.

– 9 мая мы здесь служили литию, люди приходили, несли цветы, а торжественное открытие планируется 22 июня. Потомки этих людей теперь наши прихожане. Одна женщина приходит часто, говорит: «Я помогу, если что надо». Дедушка у неё был на войне и не вернулся.

Храм построили совсем недавно, в рекордно быстрые сроки, буквально за год. С февраля 2014 года началось строительство храма, а уже 12 сентября была совершена первая Божественная литургия. Затем началась роспись стен, и с марта 2015 года — регулярные богослужения. Отец Николай проводит экскурсию по храму, будто блестящему свежестью и чистотой новизны:

– У нас есть несколько необычных икон, одна из них – икона «Воскресения Христова», она написана на Афоне в начале ХХ-го века. Собственно, под неё писались все остальные иконы в иконостас, в такой же стилистике. Иконы мы заказывали во Владимирской области, во Мстёре. А храмовый образ нашего покровителя, благоверного князя Александра Невского написан в Екатеринбурге, в Александро-Невском Ново-Тихвинском женском монастыре.

Еще одна необычная икона – Пресвятой Богородицы «Достойно есть», она также написана на Афоне в 1904 году. Её где-то на аукционе выкупил человек и решил отдать в церковь, ему было неудобно, что у него дома, в коллекции, хранится такая святыня. Сначала икона находилась в Георгиевском храме, центральном соборе Видновского благочиния, теперь здесь. Действительно, если посмотреть на неё, то лик необычный – светлый, чистый, очень красивая икона.

Вот у нас тоже необычные иконы покровителей Грузии – они написаны там: Георгий Победоносец и преподобный Давид Гареджийский. Икона преподобного написана специально для этого храма.

А преподобный Давид известен и в Москве: в храме Троицы на Грязях, где служит отец Иоанн Каледа, совершаются молебны преподобному Давиду, и люди получают исцеления. К преподобному обращаются по большей части женщины: при женских недугах, бесплодии, других немощах.

Теперь, когда и у нас есть икона преподобного с частицей его святых мощей, переданных из Лавры преподобного Давида, мы так же служим по воскресеньям молебны и приглашаем людей, чтобы они помолились за себя, за своих близких. Кстати, такого образа преподобного, как в нашем храме, нигде в России больше нет, так что мы сделаем иконки и будем всем прихожанам раздавать.

– Приход уже складывается?

– Складывается. Многие жители, которые живут здесь, на проспекте Ленинского комсомола (да, переименовывать бы нужно), раньше ходили в храм Георгия Победоносца, а сейчас им удобнее сюда ходить.

Я вообще сторонник создания здоровой общины – прихода, где все люди бы друг друга знали, помогали, ценили общение друг с другом. Поэтому уже сейчас мы стараемся после тех же молебнов не отпускать людей так просто: приглашаем в трапезную, беседуем, что-то смотрим, читаем. Так что общинная жизнь у нас потихоньку, думаю, будет налаживаться.

Храм ведь новый, освящение было 15-го апреля, митрополит Ювеналий приезжал совсем недавно. На Пасху у нас было 130 причастников. Учитывая, что рядом возводятся новостройки, я думаю, что людей будет много. К сожалению, храм нельзя было построить большим, не позволяли условия – с одной стороны овраг, а с другой – городские коммуникации.

За храмом – добротный двухэтажный дом из красного кирпича. Это дом причта, который был построен специально в комплексе с храмом.

– Благочинный, протоиерей Михаил Егоров построил его специально для священников Видновского благочиния, нуждающихся в жилье, и я – один из них. Это хороший пример для других благочиний. Священнослужение это же не работа, когда от звонка до звонка отбарабанил и все: я уже не священник, — я всегда остаюсь священником, в любое время.

И это правильный подход, иначе служение превратится в работу. Священник должен быть рядом с храмом – что-то показать, рассказать… И люди и в следующий раз придут. Нужно проявлять участие к людям, это те принципы, на которых созидается община, приход.

Дом причта разделён на две части: справа – квартиры священников: 4 квартиры на первом этаже, 4 на втором – всего на восемь семей. Мы с семьёй сначала снимали жилье, и вот теперь переехали сюда, в служебное. При входе — общий холл, а налево – дом причта: на первом этаже – трапезная, служебные помещения, котельная, а на втором – воскресная школа.

В трапезной мы можем принимать до 50-ти человек, всякие мероприятия устраивать. Например, устраивать просмотр фильмов с последующим обсуждением. Сейчас лето, все уезжают, а с сентября мы начнём проводить планомерные занятия для взрослых, заработает детская воскресная школа – главное, все условия созданы.

Вот в трапезной, за чашкой горячего чая, мы и начали разговор с отцом Николаем.

– Каким был ваш путь к вере?

– Я родился в 1984 году, и верующий с детства, благодаря маме, она водила меня в храм лет с пяти-шести, наверное. Наша семья из Петербурга, но я вырос в пригороде, в городе Тосно, куда мы переехали. Там, за городом, есть храм Казанской иконы Божией Матери при кладбище, и я помню, что добраться туда было нелегко — не всегда регулярно ходили автобусы, и часто надо было идти пешком минут 40.

Там служил замечательный священник – протоиерей Иоанн Сологуб, он проводил занятия с детьми в воскресной школе после службы, очень любил детей, и своей добротой, своим отношением привил мне любовь к храму. Я помню, мы, дети, все с радостью ожидали, когда он выйдет из алтаря и начнёт с нами заниматься. До сих пор помню, как он учил нас читать и писать по-церковнославянски, читать церковнославянские цифры. К сожалению, его очень быстро не стало.

Потом мама стала возить меня к его сыну — отцу Серафиму, который служит настоятелем в Колпино, городе-спутнике Санкт-Петербурга. Я стал потихоньку алтарничать, и моя осознанная церковная жизнь началась именно в храме Вознесения Господня в этом городе. Это необычный храм, в его освящении принимали участие ныне прославленные священномученик Вениамин Петроградский и праведный Иоанн Кронштадтский.

Когда я окончил школу, встал вопрос: куда идти, какой путь выбирать. У меня не было такого однозначного желания — быть священником, я просто пошел с общим потоком в светский вуз. Мой выбор был ещё обусловлен тем, что наша семья была ниже среднего достатка, и я хотел как-то материально поддержать ее, и себя обеспечить. Не всегда мы уповаем на Бога, не всегда Ему доверяем.

Я поступил в Государственный университет аэрокосмического приборостроения. Учился достаточно прилично, но со временем, через год-полтора, начал понимать, что это не моё.

Однажды от храма была организована паломническая поездка в Оптину пустынь. Я и до этого ездил в Оптину, но почему-то именно эта поездка всё перевернула: через некоторое время после посещения Оптины, у меня появилось желание послужить Богу. Я ещё не понимал конкретно – как: пойти в монастырь, стать священником, ещё как-то, но ясно было одно, что раньше шел не туда, куда хотелось бы душе.

Этот период для молодого человека – 20-23 года – самый важный, в этом возрасте человек максимально с пользой может сосредоточить свои усилия на учёбе. И я понял, что надо что-то одно выбирать: либо светское, либо духовное образование…

У меня был друг в Петербурге, очень хороший, мы с ним алтарничали вместе, сейчас он диакон в Москве, тогда он учился в РХГИ – это многоконфессиональный вуз, хотя его учредителями являются православные. И он тоже хотел поменять институт. И вот мы с ним вместе думали: куда, чего, как. Наш общий знакомый, диакон из Колпино, посоветовал поступать в Свято-Тихоновский университет. И мы решили вдвоём резко «рвануть»…

Я помню, мы сдавали экзамены и ездили целый месяц каждые выходные на поезде Петербург-Москва. Сдали, поступили. Нам помогли с жильём, и началась учеба.

– А родители как отнеслись к такой перемене, не испугались, что вы меняете профессию?

– Родители, кстати, положительно отнеслись, не без эмоций, конечно, но всё наладилось. Моя мама всегда была верующим человеком, она обрадовалась, просто хотела, чтобы я поступил куда-нибудь поближе, например, в Питерскую семинарию. И настоятель храма, где я был алтарником, он тоже очень расстроился, что я уехал, потому что он мог бы написать рекомендацию, и я бы спокойно закончил семинарию там, в Питере, и, может быть, на его приходе бы и служил.

О своем выборе я не жалею, и очень благодарен Свято-Тихоновскому университету, так как благодаря учебе и преподавателям у меня сформировалась правильная позиция по отношению к церковной жизни, к богослужению, к жизни в целом, к окружающим. Вуз сыграл очень большую роль в моей жизни.

– Были какие-то преподаватели, которые произвели на вас впечатление, помогли сформировать какие-то взгляды, были важны для вас?

– Да, конечно, это и священники, которые у нас преподавали: протоиерей Николай Емельянов, протоиерей Константин Польсков; и миряне: невероятно чуткий, любивший студентов профессор Игорь Сергеевич Чичуров, ныне уже отошедший к Богу, и многие другие.

Я застал то время, когда в университете устраивались поездки трудового лагеря на Валаам. Два года подряд я ездил на Валаам, а на третий год — на Соловки, на Анзер. Тоже с большой любовью эти поездки вспоминаю. В духовном плане они послужили важной вехой во внутреннем развитии.

На первом-втором курсе встал вопрос: а что дальше? Была мысль о монашестве – я считаю это нормально для молодого человека, если он не совсем циничен, задумываться о монашестве. Затем стала появляться мысль о женитьбе, тем более в Тихоновском перед глазами был пример хороших, крепких семей. Были мысли – это тоже закладывается в университете, — послужить на благо богословской науки, стать учёным, продолжить учёбу в аспирантуре. Но с аспирантурой не сложилось: после женитьбы не хватило ни сил, ни времени. У меня не было ни финансовых, ни жилищных условий, я должен был работать, содержать семью.

– А как вы познакомились с супругой?

– У нас в университете помимо трудовых поездок, были ещё поездки на север, в Архангельскую область — протоиерей Андрей Близнюк организовывал миссионерские поездки, крестил там детей, потом навещал их. Сформировалась группа, и в поездке я познакомился с будущей супругой. Она была в Свято-Тихоновском преподавательницей церковнославянского языка для заочников.

Все сложилось естественно. Когда прикладываются какие-то лишние человеческие усилия, они могут потом и вред нанести. Конечно, не было такого: «вот она моя, под венец пойдём». Были сближения, отдаления, вновь сближения, в конце концов, два ручейка слились в один. Ни она, ни я не искали специально мужа, жену. Просто общались, и сложились отношения. В августе будет семь лет, как мы поженились, у нас двое детей – девочка и мальчик.

После женитьбы я ещё два года учился, закончил магистратуру. Но продолжить учебу в аспирантуре я не смог, надо было работать. Встал вопрос серьёзно – уже и ребёнок появился. И первой моей официальной работой после окончания вуза был Синодальный информационный отдел. В этот отдел я пришёл через протоиерея Игоря Фомина, он служил в храме Казанской иконы Божьей Матери на Красной площади, а я там алтарничал. И он мне предложил поработать в новом отделе.

В СИНФО я работал секретарем, потом сотрудником где-то два с половиной года. Там было два отдела: информационно-аналитический и прикладной: организационно-методический. Во втором отделе я и работал.

– Вот оглядываясь на эти семь лет семейной жизни, что было сложным, как складывалась ваша семья?

– Могу сказать какие-то общие вещи: надо любить друг друга, уважать, предпочитать другого. Но что повторять общие слова? Конечно в семье нужно терпение, семья — это не только брызги шампанского и постоянная радость. Это и крест, и венцы мученические, которые возлагаются на мужа и жену. Как говорят немцы: Keine Rose ohne Dornen — нет розы без шипов. Безусловно, в семейной жизни есть свои шипы.

Главное, чтобы было что-то, что связывает людей на духовном уровне. Может быть очень хорошая душевная, плотская, материальная связь, но если нет духовной связи, то очень сложно сохранить семью крепкой.

И вот что еще важно: семья сама по себе должна быть для человека ценностью. Не только человек, вторая половинка, а сама семья, святость этого института брака. Ради этого можно многое и потерпеть, где-то смириться. И если при этом есть и духовные ориентиры, то, конечно, все получается намного проще.

– А принятие сана, этот выбор, здесь тоже все складывалось естественно?

– Да, когда я алтарничал в храме Казанской иконы Божией Матери, я уже хотел принимать сан, уже созрел, пришёл к этому решению. Наука меня уже не манила, хотелось дальше идти по пути именно общественной деятельности, работать с людьми. И такое поле деятельности мне виделось на приходе.

Помню, очень долго колебался, увольняться или нет из СИНФО, но когда выбрал — сразу успокоился. Я начал алтарничать в Видном, так как мы жили в Домодедово, через 4 месяца я стал диаконом, а еще через 2 недели – священником. Все получилось очень быстро. И вот уже 3 года я священник.

Пока наш храм святого благоверного князя Александра Невского – приписной к Георгиевскому храму, я — старший священник, но все здесь создано для того, чтобы мы впоследствии стали самостоятельным приходом.

– Как знания, полученные в Свято-Тихоновском, можно применить здесь, на новом приходе?

– Все знания, наверное, не применишь, но это и не обязательно. Знания формируют человека, его личность, его внутренний мир, но что-то можно и применить, обсуждать какие-то вопросы, темы с прихожанами. Сейчас, например, нам нужны алтарники — в новый храм я взял людей, которые никогда не были в алтаре. Мы с ними занимаемся после службы, я им рассказываю о богослужении, о его смысле, значении. Пусть эти занятия будут вестись не на научном, богословском уровне, но мне очень пригодились полученные знания. Самый сложный вопрос – как привлечь молодёжь.

– А как её можно привлечь?

– Мне кажется, молодёжь по-настоящему может привлечь только личность. Вдохновить может только личность, и вокруг такого человека люди и собираются. А духовную силу этой личности даёт Господь. Привлекает-то Господь, а не мы – нужно всегда останавливать себя, понимать это и не мешать, так как мы своими неумелыми действиями порой можем препятствовать промыслу Божиему.

Священник должен быть максимально открытым народу, прихожанам. В Церкви есть такое: когда между священниками и прихожанами очень мало контактов, нет открытости, глубокого проникновения в жизнь общины, прихода, людей. Это недостаток нашей церковной жизни, который надо исправлять.

Просто иногда даже поинтересоваться здоровьем дочери прихожанки – это уже является шагом на пути к открытости. Не забыть спросить: «Как там дела у мамы, почему она не пришла?» Нужно уметь проявить человеческое участие, люди это видят, откликаются, понимают, что они небезразличны священнику. Это очень важно. Когда священник и народ разделены еще и внутренним иконостасом – ничего не хотят знать друг о друге, делиться чем-то, это, конечно, плохо.

– Священник – духовник прихода, этот дар духовничества – он есть у любого священника или это приобретаемый дар?

– Если говорить о высоком понимании духовничества, то, конечно, этот дар автоматически с рукоположением не приходит, нужен опыт, серьёзный опыт духовной жизни, и не три года, как у меня. Но пастырство вменяется в обязанности любому священнику, который начал свой путь на приходе. Оно не требует каких-то духовных высот, на которые трудно взлететь, оно требует открытости, человечности, искреннего и добросовестного отношения к людям.

Есть люди, которые у меня регулярно исповедуются, но я пока не дерзаю себя называть их духовным отцом – когда меня люди об этом спрашивают, я говорю: ну, приходите, исповедуйтесь.

– Как человек должен выбирать – к кому на исповедь идти, вообще, нужно ли искать духовника?

– Наверное, нужно для начала молиться об этом, если человеку нужен реально духовник. Надо просить Бога, по-настоящему, искренне молиться. Мне кажется, что когда люди перебирают: нравится-не нравится, это тоже неправильно. Как перчатки менять духовников – это неверно, может, Господь такого духовника послал тебе специально. А люди часто пытаются выбрать комфортного батюшку. Для духовной жизни надо некомфортного батюшку выбирать, это будет правильнее. Бежать от трудностей не нужно, может, Господь послал тебе это для спасения.

– А каждый человек должен участвовать в жизни прихода, или можно прийти, поисповедоваться, причаститься и уйти?

– Тут слово «должен» не подходит. Может, он один раз придёт-уйдёт, второй раз, а третий раз зацепится за что-то. Идеальный вариант – это община, где люди являются не захожанами, а прихожанами, друг друга знают, любят, ценят общение друг с другом. И священники должны стремиться создать такую общину.

Но есть много объективных факторов: если храм большой, там постоянный поток людей, то, конечно, ядро какое-то ты создашь, но всех знать не сможешь — кто пришёл, ушёл. У нас храм небольшой, и есть возможность работать с людьми практически индивидуально.

– А как строится финансовое положение храма? Прихожане должны содержать храм?

– Конечно, должны, а как же ещё? Не у всех храмов есть благотворители, которые обеспечивают жизнедеятельность храма. Материальное участие прихожан в жизни прихода — тоже большая составляющая жизни общины. Если перечитать послания апостола Павла – его миссионерские поездки сопровождались сбором пожертвований общине в Иерусалиме. Участие в материальном подразумевает и участие в духовном. И две лепты принимаются, не только десятина, жертва должна быть от сердца – такой должен быть нормальный подход.

– Какие у вас планы по устроению приходской жизни?

– Самые разные мероприятия – от чаепитий до обсуждения каких-то приходских, богословских, общественно-церковных вопросов. Одно из направлений работы со взрослыми людьми я вижу в том, чтобы доносить различными формами – лекциями, семинарами – результаты деятельности церковных структур. Межсоборного присутствия, например.

Люди на приходах практически ничего не знают о документах, которые принимаются и вырабатываются сегодня. Даже были циркуляры, обязывающие священников читать некоторые из этих документов людям. Надо показывать, где это все можно прочитать, а иногда распечатать, раздать, чтобы люди чувствовали связь со священноначалием, чтобы общецерковная деятельность была действительно общецерковной, чтобы плоды её были видны для всех прихожан.

И есть стандартные, общепринятые схемы устройства взрослой, детской воскресных школ, это уже классика, тут что-то менять я не планирую. Мы буквально сегодня разговаривали за столом, обсуждали: что бы люди хотели, чтобы было в воскресной школе. Многим интересно узнать об истории Церкви, в XX веке, например.

Детская воскресная школа пока не открылась, начнем с осени. На втором этаже приходского дома много помещений, у благочинного даже есть идея создать что-то типа школы, гимназии или детский садик, подготовительную группу.

– Вы и матушка можете преподавать?

– Да, и преподавателей можно найти. Пришла недавно прихожанка: я кандидат филологических наук, могу детям рассказывать про северных святых – она занимается Соловками, Севером, Архангельской областью. Почему нет?

– Простор для фантазий открывается? Не было ли у вас идей, которые ещё мало кто воплотил? Экспериментальных?

– Я сам, в принципе, сторонник нового, интересного, положительно-экспериментального. Жизнь покажет. Мы хотим полноценно присутствовать в информационной среде, сейчас ведь вся молодёжь сидит онлайн – контакт, фейсбук и т.д. Это тоже один из способов привлечения молодёжи.

– Как найти сотрудников для нового прихода?

– Когда начинаешь эту приходскую работу, то нужен то один человек, то другой: свечница, алтарник, завхоз, повар и так далее – и удивительным образом Господь посылает людей с разных сторон. Очень хорошие люди находятся, и ты понимаешь, что Господь – хозяин в храме, Сам берёт, приводит, ставит кого куда надо.

– Требы способствуют сближению с прихожанами?

– Способствуют: когда ты готовишь людей к крещению, венчанию, общаешься с ними, проводишь беседы огласительные, очень живое общение происходит. У меня огласительная беседа строится не только на пересказе катехизиса и Символа веры. Нужно стараться общаться так, чтобы у человека в душе что-то произошло. Потому что если светскому человеку начнёшь рассказывать катехизис, это будет для галочки. Священник должен знать потребности, запросы мирских людей, их состояние, их миропонимание – и поэтому священнику самому очень важны эти беседы.

Священник от прихожан учится. Господь посылает каких-то людей, прихожан, чтобы мне расти как священнику.

– А было такое, что приходилось принимать жёсткие решения?

– Каких-то совсем жёстких — нет, но иногда приходится человека остановить, чтобы он не навредил окружающим. Есть люди очень мнительные – говорят порой: а почему он не так посмотрел на меня, не поздоровался? И понеслось — человек уже всё решил. Но каких-то серьёзных стычек – не было, Господь хранил от этого.

Главное, о себе ничего такого не думать. Есть советы священникам, которые исповедь принимают: внимательно слушать и молиться. Если ты что-то сказал, то чтобы это было не от тебя, а плод молитвы. Всяких крайних рекомендаций я стараюсь избегать, потому что это ни к чему хорошему, как правило, это не приводит.

Источник: "Православие и мир"