Жизнь отца Георгия оборвалась так резко и неожиданно, что трудно даже просто осознать потерю. И в то же время о нем уже успели написать многие люди, которые его знали, с ним работали, учились у него. Все вместе они рассказали о разных сторонах его служения. Мне остается написать про то, о чем лишь вскользь упомянули, — о школах, где он работал.

1. Первая школа

С будущим отцом Георгием (а тогда Юрием Леонидовичем и даже просто Юрой) мы познакомились в физико-математической школе при МИФИ (№ 542) в 1983 году. Такие школы сейчас называют лицеями: в ней были только две выпускные параллели, зато по 8 классов в каждой — от «А» до «З». В первый год (1982/83) классов было всего четыре, и школа обходилась физиками и математиками из МИФИ. Но уже на второй год учителей потребовалось гораздо больше, и на работу взяли сразу нескольких молодых математиков, только что закончивших мехмат МГУ. Среди них был и будущий отец Георгий, тогда еще даже некрещеный.

В этой школе работалось трудно и радостно. Трудно — потому что сильные ученики, поступавшие в нее по конкурсу, требовали от учителей полной отдачи. Радостно — потому что в большой и дружной молодой учительской команде сложились замечательные отношения. Кроме всего прочего, это была школа «городского подчинения»: ее не проверяло районное начальство, дышалось там гораздо свободнее, чем в обычных школах.

И разговоры часто велись такие, которые в те времена вести было опасно.

В начале 80-х многие молодые люди стремились узнать правду о своей стране, увидеть жизнь в свете истины, а не навязываемой лжи и найти для себя такой путь, который мы бы сейчас назвали праведным — или хотя бы правильным.

Это стремление объединяло молодых учителей с их учениками, которые были моложе всего на несколько лет. Вначале прямых разговоров о вере между ними не возникало, да и вести их было почти некому. Воцерковленным православным среди учителей был лишь один молодой математик — Дмитрий Владимирович Ушаков. Как ни парадоксально это прозвучит, наш с Юрой общий еще школьный друг — по разным школам. Мы с Димой были знакомы по 9-й английской школе, которую я успела закончить, прежде чем ее разгромили «за крамолу». С Юрой они встретились в математическом классе, куда Дима ушел после разгрома 9-й; потом они учились на одном курсе мехмата МГУ. Давняя дружба и доверие впоследствии сыграли свою роль в том, как произошло воцерковление будущего отца Георгия. Но Д. В. Ушаков сам уже рассказал об этом.

Юрий Леонидович оказался очень хорошим учителем. Те, кому он преподавал математику, помнят, что он умел научить трудным вещам так, будто ничего трудного в них и не было. С улыбкой, с артистизмом мастера. И замечательным классным руководителем, пользовавшимся любовью и доверием своих учеников. Он отдавал им очень много времени и сил, участвуя вместе с ними в реставрационных работах.

Это была еще одна особенность тех лет. Желание вернуть себе историю своей страны оформилось тогда, как бы сейчас сказали, в «гражданскую инициативу» — добровольно работать на реставрации исторических памятников. Существовала организация по охране таких памятников, она стала помещать объявления в «Московском комсомольце»: где можно собраться и поработать в очередной воскресный день. После работы там рассказывали об истории памятника и вообще об истории… Некоторые из молодых классных руководителей, в том числе Юрий Леонидович, стали ездить вместе с ребятами на эти собрания. Потом начались поездки на каникулах и более серьезная работа, потом на основе поездок сложился реставрационный клуб, который назвали «Заостровье» — по месту первой большой экспедиции. К сожалению, деревянный погост Заостровье в Архангельской области вскоре сожгли местные вандалы. Но клуб продолжал работать…

Сейчас трудно даже представить себе подвиг молодых учителей, которые выезжали с ребятами каждые выходные и каждые каникулы. Ю. Л. Ореханов, один из создателей клуба, признавался, что до этого любил рассматривать памятники архитектуры из окна экскурсионного автобуса, а не таскать носилки с битым кирпичом или землей. У него и тогда уже было больное сердце, но он работал наравне с ребятами, смеялся и шутил, слушал их песни и обсуждал самые острые и важные для них вопросы.

Во многом благодаря этим поездкам авторитет Юрия Леонидовича был таким, что ему завидовали солидные преподаватели из МИФИ. Когда на празднике Последнего звонка в школе выступали почтенные мужи из института (в том числе и достаточно высокое начальство), унять ребят, радовавшихся близкому выпуску, было не так-то просто. Но стоило взять слово молодому, рядовому, нетитулованному учителю, и зал почтительно стихал.

Это был авторитет самоотверженности, доброты, честности и того стремления к правильной (праведной) жизни, который в глазах ребят стоял гораздо выше, чем авторитет должностей и регалий.

Однако сам для себя Юрий Леонидович все еще продолжал медленно и вдумчиво искать ответы на главные вопросы. Сначала поступил на психфак МГУ (взял паузу в учительской работе), потом Д. В. Ушаков познакомил его с будущим крестным, который стал готовить Юрия Леонидовича к крещению. Об этом человеке рассказывают многие из тех, кто пишет про отца Георгия. Его крестным стал сотрудник Института философии Г. С. Батищев, преподававший марксизм-ленинизм в Физтехе и в то же время приводивший к вере своих студентов и других людей из тех, кого принято было называть «научной интеллигенцией». Мы с Д. В. Ушаковым были знакомы с ним с гораздо более ранних времен, и нам обоим он тоже помог прийти в храм.

После 1988 года отношение властей к церкви стало меняться, понемногу начали открывать храмы и восстанавливать монастыри. У «Заостровья» прибавилось работы. Ребята трудились в Хотькове и на Валааме, разбирали руины Толгского монастыря — всего не перечислишь. Кто-то из заостровцев исписал однажды всю спину своей стройотрядовской штормовки названиями мест, где они поработали. В этих поездках Юрий Леонидович уже открыто говорил о вере, и многие из ребят тоже принимали крещение и становились церковными людьми.

2. Подарок на всю жизнь

Все это происходило на моих глазах, но без моего участия. Я не ходила по воскресеньям реставрировать памятники, потому что в это время была в храме на службе. И не ездила в первые дальние поездки. Как ни любила я ту школу (мы ведь делали ее «с нуля», как позже нашу Традиционную гимназию, и вкладывали в это все силы и всю душу), из-за болезни мне пришлось уйти. Прошло около трех лет, прежде чем я смогла вернуться к полноценной работе. Но с Юрой Орехановым и Димой Ушаковым мы оставались друзьями. И летом 1990 года они позвали меня поехать в Ферапонтово вместе с «Заостровьем» — командой человек в 60, состоявшей из учеников ФМШ и выпускников.

До сих пор думаю, что та поездка окончательно вылечила меня и дала силы (или стимул), чтобы еще раз попытаться сделать «с нуля» школу, в которой вырастали бы новые дети — не хуже тех, кого воспитывала школа при МИФИ. Но теперь думаю, что тайной целью Юрия Леонидовича было именно сделать своеобразный подарок: «подарить» мне ребят из «Заостровья», а им — меня с разными просветительно-занимательными рассказами. Позже этот талант о. Георгия, насколько мне известно, развернулся в полную силу. Он находил людей, придумывал проекты и «дарил» их друг другу, точно определив, кому какой проект придется «впору». И теперь я числю о. Георгия в разряде «благодетелей», потому что он подарил мне замечательных, любимейших друзей.

Поразительно, каким огромным талантом организатора обладал этот учитель, еще недавно бывший неопытным новичком. Участники поездки (как всегда) работали: копали землю и укладывали новые дренажные трубы в монастыре. «Заостровье» вообще всегда и везде работало и очень сердилось, когда работы вдруг оказывалось мало. И при этом жили — дружно и вдохновенно. С походами и шутками, песнями и «умными» разговорами, которые Юрий Леонидович заводил как-то незаметно, но в итоге никто не оставался равнодушным. Причем казалось, будто все это происходило само собой. Но каждому, кто имеет подобный опыт, понятно, чего стоит организовать работу такого лагеря.

Многие из учеников Юрия Леонидовича позже помогали в первые годы нашей Традиционной гимназии. Некоторые у нас преподавали (диакон Д. Пономаренко, Д. А. Ветюков, Д. М. Шамаев, К. В. Яночкин), другие участвовали в походах — например, о. Александр Мазырин.

3. Вторая школа

Мало кто теперь, вероятно, знает, что первые наши выпускники (1993 года) получили аттестаты не в Традиционной гимназии, а в Культурно-экологическом лицее. Эту школу организовала команда энтузиастов из Отрадного, и первым ее директором стал Ю. Л. Ореханов (все еще не о. Георгий). Там же работал Д. В. Ушаков, и оба они, как и другие участники проекта, были мною так немилосердно изруганы за этот лицей, что страшно вспоминать. Всем доставалось, потому что школы так не делают, ведь школа не философический трактат (а делали ее как раз во исполнение идей нашего крестного-философа). Юре и Диме к тому же досталось за то, что они променяли на эту школу «Заостровье», которое требовало, говоря высоким стилем, «духовного окормления».

Затея с лицеем в самом деле оказалась нежизнеспособной, хотя, возможно, главная ответственность за это лежит вовсе не на отце Георгии. Если наш первый выпуск получал аттестаты в лицее, который, в отличие от нас, сразу имел необходимый статус, то второму выпуску лицея аттестаты выдали уже мы, то есть Традиционная гимназия. Упорные долгожители, не имевшие изначально ни статуса, ни помещения, ни денег, зато прекрасно знавшие, что школа — это не философический трактат…

Мы постарались подобрать тогда не только детей, но и учителей, потерявших работу: Ю. Л. Ореханова, Д. В. Ушакова, Е. В. Виноградову — трех математиков, внесших каждый свой вклад в историю Традиционной гимназии.

4. Третья школа

Это как раз наша. Юрий Леонидович проработал в ней недолго. Сейчас все понимают, что рамки школы скоро стали для него узки. Он уже знал, что хочет стать священником, и круг его научных интересов был далек от математики. Наверно, ему непросто было найти такую сферу деятельности, где бы он мог в полную силу использовать все свои таланты и возможности.

Отец Георгий не боялся учиться, пробовать, иногда ошибаться, все время быть с людьми…

С тех пор как отец Георгий перестал работать в школе, мы виделись с ним очень редко. Обменивались на бегу парой фраз — главным образом о книгах, которые каждый из нас писал и издавал. Последней была фраза, которую отец Георгий бросил о своей монографии про Л. Н. Толстого: «Но мы еще обязательно обсудим ее поподробнее».

Когда-нибудь, когда переделаем все неотложные дела… и уже никогда.