Версия для слабовидящих
Спецсерия

Протоиерей Сергий Ванюков: «Усилия требуются от любого человека, который обращается к тексту молитвы, даже если этот текст написан на полностью понятном ему языке»

Одной из традиционных хлопот отцов настоятелей перед наступающим новым годом является приобретение для храма необходимого количества новых выпусков «Богослужебных указаний» — издания, которое уже десятилетия помогает духовенству и клиросу при составлении каждодневных церковных служб. Ведущим редактором и составителем этого издания многие годы является выпускник и до недавнего времени преподаватель Свято-Тихоновского университета протоиерей Сергий Ванюков. «Всероссийский уставщик» согласился ответить на вопросы нашей редакции.

Отец Сергий, как вы оказались главным редактором «Богослужебных указаний»?

В начале 2004 года меня пригласили в Издательство Московской Патриархии дать несколько консультаций по вопросу подготовки Богослужебных указаний на 2005 год. Я представил определенные замечания и предложения, которые были учтены при составлении книги. Хотя мое участие в публикации этого издания было совсем незначительным, редакция посчитала целесообразным включить мое имя в число составителей. В конце 2004 года в Издательстве Московской Патриархии произошли структурные изменения, в результате которых я стал работать над Богослужебными указаниями на постоянной основе в должности ведущего редактора. С тех пор вот уже более пятнадцати лет я являюсь составителем этого ежегодника, а также участвую в подготовке к выпуску официального календаря в его литургической части.

Расскажите, как проходит подготовка очередного выпуска указаний? Сколько времени это занимает? С какими сложностями приходится сталкиваться?

Процесс подготовки достаточно сложный и продолжительный. Почти сразу после выхода в свет очередного выпуска мы приступаем к работе над новым изданием. Весь процесс занимает около одиннадцати месяцев. Каждый год имеет свои календарные особенности, которые в значительной степени влияют на богослужение. Сочетание подвижного и неподвижного годовых циклов вкупе с чередованием гласов, зависящих от даты празднования прошедшей Пасхи, а также происходящий ежегодно сдвиг чисел месяца по отношению к дням недели, придает каждому году только ему присущую литургическую неповторимость. Как известно, великий индиктион составляет 532 года. По его истечении даты празднования Пасхи следуют в том же порядке, как в предшествовавший период, а параметры богослужения в течение всего года в точности повторяются. Однако литургическая жизнь Церкви не стоит на месте: ежегодно появляются новые праздники, канонизируются святые, утверждаются новые богослужебные тексты. При подготовке к выпуску Богослужебных указаний необходимо учитывать все эти обстоятельства. Именно они делают процесс составления творческим и придают ему определенную новизну.

Сейчас иногда говорят, что процесс составления богослужения можно автоматизировать с помощью компьютерных программ, действительно ли это возможно? Если нет, то почему?

Я не являюсь программистом, поэтому не могу однозначно утверждать, реально ли создать программу, которая учитывала бы все литургические особенности года и в конечном итоге выдавала бы безупречную схему богослужения на каждый день. Не исключаю, что теоретически такое возможно. За те годы, что я составляю Богослужебные указания, мне несколько раз приходилось слышать о начале работы над подобными проектами. Обращались ко мне даже за консультациями в таких начинаниях. Правда, о положительных результатах этих инициатив я не слышал. Возможно, причина состоит в том, что процесс работы над данной книгой, как я уже отмечал, в значительной мере является творческим, а потому не вполне поддающимся автоматизации.

Богослужебный устав — это предмет, который занимает в комплексе богословских дисциплин двойственное положение: с одной стороны, можно сказать, что это важнейший для священнослужителя предмет (очевидно, что священник должен уметь правильно совершать богослужение), с другой стороны, многие говорят, что предмет очень скучный, и что наш Бог не формалист и не бюрократ. Так ли важен в этом случае богослужебный устав?

На мой взгляд, Богослужебный устав является одним из ключевых предметов в системе духовного образования. Священник или готовящийся к принятию священного сана ставленник, который пренебрегает изучением литургики, выражает тем самым свое отношение не столько к знанию сухих схем различных чинопоследований, сколько к традиции Православной Церкви в целом. Этой традиции не одно столетие.

Богослужение — сердцевина церковной жизни. Если Церковь (Глава Которой — Христос) установила определенный порядок совершения храмовой молитвы, то долг пастырей и сознательных мирян состоит в том, чтобы сохранить это наследие. А сохранить его можно только полюбив и изучив. Другого пути нет.

И дело здесь не в том, что утверждающий важность литургики, как элемента духовного образования, будто бы становится сторонником формализма (это совсем не так), а в том, что Сам Бог через действие Святого Духа в Церкви благоволил, чтобы литургическая традиция стала той формой, через которую преподается в Церкви благодать. Бережное и трепетное отношение к церковным традициям восходит к первохристианским временам и простирается вплоть до эпохи новомучеников и исповедников Церкви Русской. Апостол Павел призывает коринфян: «Вся же благообразно и по чину да бывают» (1 Кор. 14:40), и напоминает фессалоникийцам: «Темже убо, братие, стойте и держите предания, имже научистеся, или словом, или посланием нашим» (2 Сол. 2:15). Каждый ставленник перед хиротонией дает присягу, в которой обещает «богослужения и Таинства совершать с усердием и благоговением по чиноположению церковному, ничего произвольно не изменяя». Выполнение этого пункта присяги требует от священника не только глубокого изучения той литургической традиции, которой живет Церковь, но и искреннего стремления таким образом нести свое служение, чтобы по нерадению не исказить эту традицию, не нарушить ее, а стараясь по своим силам исполнить ее, передать это бесценное сокровище грядущим поколениям — тем, кто придет в Церковь Христову после нас.

Ныне действующий устав — это устав монастырский, причем вполне пригоден он для монастыря, расположенного во вполне определенных климатических условиях. Почему никогда не исполняя этот устав на приходах всецело, приходским священникам и прихожанам, тем не менее, предлагается «притворятся» афонскими монахами?

Не могу согласиться с тем, что нам в церковной жизни предлагается «притворяться» подвижниками. Каждый из нас одинаково призван к тому идеалу, о котором учил Христос: и афонский монах, и московский мирянин. Пути достижения этого идеала различны, но от каждого Бог хочет искренности в стремлении послужить своему Творцу. Конечно, приходскому священнику и мирянину, которые обременены семейными заботами, зачастую сложнее двигаться по пути духовной жизни, чем монаху, который в постриге умирает для мира и, не имея многочисленных попечений, все свои силы может отдать духовным подвигам поста и молитвы. Отвечая уже более конкретно на Ваш вопрос, могу сказать, что мне близка точка зрения на эту проблему одного из самых ярких и известных святых XX столетия, просиявшего в сонме новомучеников и исповедников Церкви Русской — святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского. Будучи глубоким знатоком богослужения, он в течение нескольких лет принимал участие в подготовке к публикации календаря Московской Патриархии и первых выпусков Богослужебных указаний, которые выходили в 50-х годах прошлого века. В своей книге «О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви» святитель Афанасий пишет, что наш Типикон представляет собой изложение идеального порядка богослужения, которое берет в качестве образца древнее многочасовое богослужение великих отцов и подвижников. Хотя в настоящее время лишь только в немногих обителях и храмах богослужение в той или иной мере приближается к порядку, изложенному в Типиконе, у нас нет какого-нибудь сокращенного Типикона или приходского богослужебного устава. И это обстоятельство, по словам святителя, имеет большое нравственно-воспитательное значение. По его мнению, наш Типикон в том виде, в каком он существует, является, прежде всего, постоянным напоминанием об идеале православного богослужения. А тот факт, что наше богослужение и наша молитва так далеки от начертанного Типиконом идеала, должен возбуждать в нас чувство смиренного сознания нашего несовершенства. Святитель видит в действующем Уставе указатель к правильному устроению богослужебной жизни. Он пишет: «Наш Типикон — это вехи на пути молитвенном, указывающие нам протоптанные дорожки, прямо ведущие к цели, дорожки, протоптанные и истоптанные святыми угодниками и нашими благочестивыми предками. Зачем уклоняться на иные пути, зачем выискивать новые, когда по этим, как уже изведанным, безопаснее, легче, скорее, с меньшим трудом можно войти в труд всех предшествовавших поколений, пожать то, что уже посеяно иными, между прочим и для нас». Таким образом, святитель Афанасий затрагивает здесь важную проблему воспитательного значения Устава.

Отец Сергий, вы вспомнили о священнической присяге, когда ставленник обещает «богослужения и Таинства совершать по чиноположению церковному, ничего произвольно не изменяя», но при этом же очевидно, что ни один приходской священник не служит строго по Типикону. Например, я знаю историю, когда один из провинциальных священников, совершая всенощную на своем сельском приходе в присутствии епископа до начала богослужения предупредил, что он служит всенощную без каких-либо сокращений, а после окончания богослужения сообщил архиерею, что все священнослужители, которые что-либо сокращают в службе, непременно попадают в ад. На что епископ, отличавшийся пастырским опытом, хорошим чувством юмора и рассудительностью, сказал, что поскольку за всенощной этот священник не соединял с канонами на утрени библейские песни (очевидно, что батюшка не отличался хорошим богословским образованием и не очень знал о том, что это такое), то в аду предстоит быть им обоим.

Отдавая должное чувству юмора этого владыки и его рассудительности, не хотел бы глубоко вдаваться в полемику относительно текста священнической присяги. Могу лишь сказать, что, несмотря на очевидное несоответствие реального положения дел в вопросе совершения уставного богослужения на приходах тем требованиям, которые изначально предъявляются к ставленникам, Церковь не отменяет данный пункт священнической присяги. Думаю, что она руководствуется здесь тем же принципом, который изложил святитель Афанасий (Сахаров) применительно к Типикону, как к примеру идеального порядка богослужения. Для иллюстрации этого подхода можно, на мой взгляд, провести аналогию с проблемой, которая относится к области нравственного богословия. Невыполнение большинством христиан во всей полноте Божиих заповедей, не означает, что корпус этих заповедей должен быть пересмотрен и приведен в более подходящий для удобопреклонного ко греху человека вид.

Предполагаю, что будь у нас приходской Типикон, он тоже вряд ли бы всегда и всеми полностью исполнялся во всех своих тонкостях. Подтверждением этому предположению может служить пример греческих Церквей, в которых принятый в XIX веке приходской устав (т. н. Типикон Виолакиса) подвергается на практике сокращениям, сравнимым с сокращениями монастырского устава на приходах Русской Церкви. По моему мнению, если и приноравливать уставное богослужение к реалиям и возможностям конкретного прихода или монастыря, то лучше обращаться для этого к традиционному образцу, чем к его более поздней переработке.

Отец Сергий, вы поступали в ПСТГУ с мыслью о священстве, или вы пришли к решению о принятии сана в годы обучения в ПСТГУ?

Желание стать священником у меня возникло еще в годы обучения в средней школе. Около полутора лет я был прихожанином Никольского храма города Солнечногорска, настоятелем которого в то время был протоиерей Иоанн Пташинский (отошел ко Господу в 2007 году). Его жизнь и служение, несомненно, оказали влияние на мое решение послужить Богу и Церкви в священном сане. Отец Иоанн вступил на путь подготовки к священническому служению в один из самых тяжелых периодов истории Русской Церкви прошедшего столетия, который получил название хрущевских гонений. Будучи рукоположенным во пресвитеры в феврале 1965 года, он через всю свою жизнь пронес любовь к Церкви и богослужению. Иерейская хиротония отца Иоанна была совершена митрополитом Крутицким и Коломенским Пименом (будущим Патриархом Московским и всея Руси) на праздник иконы Божией Матери «Утоли моя печали» в храме святителя Николая в Кузнецах. Пастырское служение было его призванием, оно занимало все его время и силы. И пример отца Иоанна во многом вдохновил меня на принятие священного сана. Мне нравилось богослужение, церковное пение, иконопись, а главное — ни с чем не сравнимая красота и сила молитвы, которыми пронизан весь строй православного богослужения. Летом 1993 года отец Иоанн благословил меня пономарить в алтаре и читать на службе. Таким образом, ко времени окончания школы вопрос о выборе жизненного пути был для меня уже делом решенным. Духовное образование, которое мне предстояло получить на Богословско-пастырском факультете Свято-Тихоновского института, я воспринимал как необходимое условие для того, чтобы совершать свое служение полноценно, в согласии с традицией и учением Православной Церкви.

Почему вы не пошли в семинарию?

Выбор учебного заведения для получения духовного образования является, на мой взгляд, одним из самых важных для будущего священника, потому что во многом определяет дальнейший духовный путь ставленника и формирует его отношение к предстоящему служению. В середине 1990-х годов список духовных учебных заведений был не таким обширным, как сейчас. Изначально я хотел поступать в Московскую Духовную семинарию. Главным аргументом для меня было то обстоятельство, что семинария находилась в Троице-Сергиевой Лавре, в которой пребывали мощи моего небесного покровителя — преподобного Сергия Радонежского. Однако осуществлению моего намерения мешало то, что по еще советской традиции тогда в семинарию принимали только с 18 лет, а школу оканчивали в 17 лет. В Свято-Тихоновском институте такого требования не было: поступить в него можно было сразу после школы. Проблема возможной потери года при поступлении в семинарию наложилась также и на некоторые семейные обстоятельства, которые влияли на окончательный выбор учебного заведения. Находясь перед дилеммой — поступать сразу по окончании школы в ПСТБИ или подождать год и поступать в семинарию — я решил обратиться за советом к архимандриту Иоанну (Крестьянкину). Будучи уже пожилым человеком, отец Иоанн не мог принимать всех посетителей, потому что поток верующих, приезжавших за советом к старцу в Псково-Печерский монастырь, был очень велик. Тогда я передал через одного своего знакомого, который был другом Псково-Печерской обители, письмо отцу Иоанну, в этом письме я изложил суть проблемы. Вскоре я получил ответ старца. Поступив в соответствии с советом архимандрита Иоанна, я стал студентом Богословско-пастырского факультета Православного Свято-Тихоновского Богословского института (тогда еще этот вуз не имел статуса университета). Во время обучения я старался регулярно приезжать в Троице-Сергиеву Лавру к мощам преподобного Сергия, поэтому практически не ощущал, что обучение мое проходит вне стен его обители. Как особое благословение преподобного Сергия я воспринял то обстоятельство, что спустя много лет, в 2007 году, моя священническая хиротония была совершена в один из дней его памяти — в праздник собора Московских святых, в храме его имени, и в обители, основанной одним из его ближайших учеников — преподобным Мефодием Пешношским.

Почему вы избрали литургику в качестве специализации?

Как я уже сказал, еще до поступления в институт меня с особой силой привлекало православное богослужение. Я старался разобраться в его структуре и особенностях, понять содержание богослужебных текстов, священнодействий и обрядов. Читая на клиросе, изучал богослужебные книги, старался читать и специальную литературу, которая после свойственного советскому периоду дефицита богословских книг к тому времени становилась уже доступной. Проходя обучение в ПСТБИ, я стремился тщательно и внимательно относиться к богословским дисциплинам: Священному Писанию, догматическому богословию, патрологии, истории Церкви и, конечно, к литургике, которой в соответствии с программой обучения уделялось значительное время, и которая изучалась в различных аспектах и с разных сторон. Уже на первом курсе достаточно подробно рассматривались Таинства Церкви. Я благодарен отцу ректору протоиерею Владимиру Воробьёву за интересный и содержательный курс введения в литургическое предание, а также за курс пастырского богословия, которые он читал с большим воодушевлением. Богослужебный устав, который в течение нескольких лет мы изучали под руководством Марии Сергеевны и Ильи Александровича Красовицких (о них я всегда вспоминаю с большой теплотой и благодарностью), находился в центре моих интересов. Уже начиная с третьего курса все мои научные изыскания, как впоследствии и выпускная квалификационная работа, относились к сфере изучения богослужения Православной Церкви. Заведующим кафедрой Литургического богословия был в то время известный и маститый протоиерей Сергий Правдолюбов, читавший нам курс гимнографии. Общение с отцом Сергием обогащало не только в отношении того предмета, который он преподавал, но и в плане дальнейшего пастырского служения, к которому я стремился. Мы изучали и историческую литургику, и практическое руководство для пастырей. Кстати, последний предмет вел у нас протоиерей Аркадий Шатов, ныне епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон. Думаю, что знания и опыт владыки Пантелеимона, также как и тех преподавателей, о которых я упомянул, оказали существенное влияние на то, что за годы обучения в ПСТБИ мое желание стать священником только укрепилось. Окончив с отличием Богословско-пастырский факультет, я получил от руководства нашего учебного заведения приглашение остаться преподавателем литургики и богослужебного устава на кафедре литургического богословия. Это послушание я впоследствии долгие годы совмещал и с работой в Издательстве Московской Патриархии, и с пастырским служением. И только значительно возросшие со временем обязанности на этих поприщах церковного служения побудили меня после 17 лет работы в ПСТГУ оставить преподавание. Тем не менее, до сих пор богослужебная сфера церковной жизни лежит в основе моих и профессиональных, и жизненных устремлений.

Вы говорили в одном из своих интервью, что довольно скептически смотрите на проекты реформы богослужебного языка, почему? Ведь несмотря на то, что церковнославянский язык отличается от русского значительно меньше, чем, скажем, латынь (язык католического богослужения вплоть до середины XX века) от немецкого, разница между ними все-таки есть: для понимания богослужебных текстов на церковнославянском языке приходится прикладывать усилия. Но ведь в Евангелии нигде не сказано, что верующие обязаны для того, чтобы вместе славить Бога, изучать какой-то специальный язык…

Мне кажется, что вопрос о богослужебном языке, если его вообще поднимать, должен быть предметом отдельной и обстоятельной общецерковной дискуссии. Свою позицию несколько лет назад я излагал в связи с представленными на обсуждение проектами документов Межсоборного присутствия, которые касались богослужебного языка Русской Церкви. Впоследствии эта позиция была опубликована в сборнике «Церковнославянский язык в богослужении Русской Православной Церкви» (М., 2012). Опасения относительно проектов документов о церковнославянском языке тогда высказывали многие авторитетные священнослужители (например, прот. Сергий Правдолюбов, прот. Владимир Чувикин). Учитывая резонанс, который данные документы вызвали в среде верующих, епархиальные советы некоторых епархий рассматривали их содержание на своих заседаниях. В частности, такое обсуждение состоялось в Московской областной и в Псковской епархиях. В конечном итоге, президиум Межсоборного присутствия счел необходимым продлить исследование темы с привлечением ученых специалистов и отложил рассмотрение этих документов.

Переходя ко второй части Вашего вопроса, хотел бы отметить, что в традиционном представлении молитва (как частная, так и общецерковная) является формой духовного делания и подвига, которые предполагают определенные усилия со стороны молящегося. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12). Эти усилия требуются от любого человека, который обращается к тексту молитвы, даже если этот текст написан на полностью понятном ему языке. Православное богослужение, достаточно сложное по структуре и составу, несет на себе отпечаток многовекового бытия Церкви и в значительной степени состоит из элементов библейской поэзии и византийской гимнографии. Без знания библейской истории, основ (а иногда и нюансов) догматического богословия, наследия святых отцов и истории Церкви в полноте понять богослужебные тексты практически невозможно. Даже если попытаться перевести их с высокого «штиля» церковнославянского языка на разговорный русский язык, современный человек, тем более не вполне воцерковленный, вряд ли сможет вместить в себя их глубокое содержание.

Таким образом, перевод богослужения на русский язык сам по себе, на мой взгляд, не может значительно упростить понимание молящимся литургических текстов.

С другой стороны, я уверен, что даже поверхностное знакомство с церковнославянским языком может значительно обогатить и расширить кругозор современного человека, не только в смысле более глубокого погружения в атмосферу церковной жизни, но и в общем культурном плане. Бережное отношение к древней языковой традиции в богослужении характерно, например, для греческих Церквей, прихожане которых читают дома Евангелие, как правило, в переводе на современный разговорный греческий язык, а в домашней и церковной молитве используют тексты на классическом древнем языке.

В вопросе богослужебного языка Русской Церкви на мою позицию повлияли слова архимандрита Иоанна (Крестьянкина), который в проповеди 10 июня 1990 года, в день интронизации Святейшего Патриарха Алексия II, донес до нас завещание Святейшего Патриарха Пимена, призывавшего «свято хранить церковнославянский язык — святой язык молитвенного обращения к Богу». Уверен, что этот завет блаженнопочившего Патриарха должен стать залогом того, что в вопросе богослужебного языка Русская Церковь будет проявлять большую осмотрительность и осторожность.

#богослужение #интервью #Прот. Владимир Воробьев #ректор #пастырское преемство #наука

28 января 2020
Яндекс.Метрика