Фёдор Ромашов работает воспитателем в Елизаветинском детском саду для детей с ДЦП. Вначале работа с детьми была для него «эмоциональным шоком». Теперь это – «эмоциональная разрядка»

Призвание определилось случайно

Сейчас в это сложно поверить, но в детстве ни о какой работе с детьми Фёдор не помышлял. Возился, правда, с маленькими племянницами, но профессия предполагалась другая.

«Я из священнической семьи. Когда отец ещё был диаконом, а мне было года два, на вопрос: «Кем ты хочешь быть?» — я отвечал: «Паки и паки», — смеётся Фёдор.

«Всё равно попом будет», — заключили родственники и твердили об этом много лет. До тех пор, пока подросток…не взбунтовался.»

«Я окончил школу, приехал в Москву и подал документы в самые разные вузы – даже на «проектирование зданий». В общем, лишь бы не в семинарию. Из всех мест первым прошёл на социальный факультет ПСТГУ, и решил: «Пусть так и будет»».

«Я их не понимаю!!!!»

«Впервые особых детей я увидел в детском лагере в Севастополе, куда нас послали на практику. У меня был шок. Многие не могли ничего делать самостоятельно, не могли говорить, было непонятно, насколько они слышат и понимают твою речь, что им приятно, что нет.

Как здесь устанавливать контакт? Я даже не знал, как к ним подойти, что делать, если ребёнок, например, распаникуется».

До отъезда в Севастополь однокурсники Фёдора специально ездили знакомиться с детьми, но он в ту поездку не попал. Пришлось втягиваться в работу сходу — парней в группе было всего двое, и на них рассчитывали, а обратные билеты у волонтёров были только на через три недели.

«Я понял: либо я сейчас соберусь, либо мне вообще нечего делать в этой профессии», — рассказывает Фёдор.

Помогло то, что вместе с особыми детьми в смене были обычные дети с родителями. Сначала он больше занимался с обычными детьми, а за особыми просто наблюдал.

«Наблюдение — первое, что нужно для понимания особого ребенка. Но не просто «кинул ребёнку мячик и смотришь, что он делает», а наблюдаешь постоянно, как он реагирует и на что. Как быстро устает? Когда скучает, а когда хочет общаться?»

И потихоньку пробуешь одно, второе…

Накормить ребёнка, который есть не хочет, например, можно, обещая что-то приятное: «сейчас съедаем десять ложек супа и потом идём играть в твою любимую игру». А можно само действие, которое ему не нравится, перевести в игру».

Работа волонтёров тогда здорово пригодилась. Например, однажды дети оправились гулять по холмам. Если бы среди волонтёров не было сильных парней, то дети на колясках просто остались бы внизу ждать остальных, но с помощниками забраться наверх и полюбоваться оттуда на море смогли все.

Готовые слышать

После Севастополя несколько лет Фёдор проработал бебиситтером.

«Работу с детьми я специально не искал, сначала пробовал обычные «студенческие» подработки – курьерил, раздавал листовки. Пока в своем вузе не увидел объявление о работе с детьми.

Я вспомнил свой опыт возни с племянницами. Прошёл двухдневный обучающий семинар и зарегистрировался на специальном сервисе. Очень скоро пошли предложения. Нет, совсем не уставал, — эта работа для меня была скорее эмоциональным отдыхом».

Однажды Федора позвали в семью к четырнадцатилетнему парню с ДЦП и аутизмом. Самостоятельно с такими детьми он еще не работал, и честно предупредил об этом родителей мальчика. Но те согласились и даже много чему его научили.

«До того, как пригласить меня, эта семья много раз обращалась ко всяким пожилым тётечкам с педагогическими дипломами. Но зачастую педагоги советского поколения у нас не знают, как обращаться с особыми детьми, а переучивать пожилых людей сложно — они просто не готовы воспринимать то, что им говорят.

На собеседовании мои наниматели сказали: «Мы ищем человека, который готов нас слышать».

Как договориться с аутистом

«В первые дни с этим ребенком мне было сложно ещё и оттого, что родители были рядом и посматривали, как и что я делаю.

Мальчика надо было одевать, кормить, умывать и мыть, заниматься с ним и водить на занятия к специалистам.

Парень попался дружелюбный, но, как всякий ребёнок, он время от времени пытался заставить меня играть по его правилам. И тут нужна гибкость.

Строгим с аутистом быть нельзя – у ребенка может начаться приступ самоагрессии. Главное — научиться договариваться.

Когда нужно было одеться, я говорил: «половину одежды ты надеваешь сам, с остальной помогаю я, и потом мы идём качаться на качелях». Качели он любил, это был очень хороший стимул.

В той семье я проработал полтора года. Ребёнок уехал на реабилитацию в другую страну, а я пошел воспитателем в Елизаветинский детский сад».

Чего не могут тетеньки

В Елизаветинском детском саду для детей с особенностями в группе 6-8 малышей, за каждым воспитателем закреплено по два ребёнка. Воспитатели работают пять дней в неделю, но дети не ходят каждый день – раз в неделю, максимум два. Так что дети всё время разные. Распределяет детей по воспитателям старший смены, наблюдая, как кто с кем общается.

«Думаю, на воспитателя-мужчину дети реагируют немного иначе, чем на тётенек. Во-первых, мужчину слушаются, потому что он, скорее всего, строже, тверже. Хотя как раз строгим я себя назвать не могу.

В то же время мужчина спокойнее относится к тому, что кому-то надо покричать и похулиганить, «выпустить пар»; среди особых детей такие тоже бывают. Женщина-воспитатель – скорее, мама, а мне гораздо проще на прогулке с кем-то подраться на мечах. Но при этом я нахожусь в роли «взрослого сверстника», всегда знаю, когда нужно остановиться.

Ещё женщины всегда стараются создать для ребёнка самые комфортные условия, а мужчина, скорее пытается вывести его из зоны комфорта.

Например, есть дети, которым сложно самим долго держать голову. Женщина с ними будет использовать всякие подголовники, а мужчина предложить просто наклониться вперёд и поддержать голову руками.

Ну, и, конечно, есть большие дети, которых мужчине просто сподручнее перемещать. Это не значит, что он таскает их целый день, но иногда, когда кого-то большого надо куда-то перенести, коллеги-женщины просят меня помочь».

Родители к «усатому няню» относятся даже с энтузиазмом.

«Помню, когда я только начинал работать, мама одной из девочек сказала: «Здорово, что вы пришли! Наша девочка больше любит общаться с мужчинами – у нас братья, дяди».

В мире давно перестали считать, что воспитатель детского сада – исключительно женская профессия. Считается, что педагог-мужчина менее склонен к гиперопеке, в его присутствии дети больше экспериментируют. Кроме того, во внештатных ситуациях мужчины меньше подвержены панике. Такой воспитатель может привить детям уверенность в себе и интереснее организовать их досуг. Правда, идут на такую работу мужчины по-прежнему, не слишком охотно.

Чему учат дети

За время работы с детьми Фёдору пришлось кое что в себе изменить. «Моё терпение выросло, наверное, процентов на сорок.»

Самое главное ощущение, которое есть в этой работе: решение ты должен принять здесь и сейчас.

Нет, конечно, бывают ситуации, когда лучше всё подумать и взвесить. Но чаще ты должен отреагировать сразу, потому что ребёнок тебя проверяет и дальше может просто сесть на шею.

Самые сложные ситуации бывают именно с особыми детьми.

Например, ты к ребенку обращаешься, что-то предлагаешь, уже исчерпал весь запас реакций, а он просто сидит и смеётся. И получается, что ты, взрослый, не контролируешь ситуацию. Меня это очень выбивало.

И ещё дети научили меня быть более искренним, потому что они чувствуют фальшь.

Если ты не любишь ребёнка, если даже просто испытываешь неприязнь, он закроется и не будет тебя к себе подпускать. В случае с особыми детьми это особенно важно».

Приход с социальным проектом

Поступив в институт, Фёдор сходил в армию, потом отучился два курса на соцработника, параллельно работая с детьми. А потом… перевёлся на богословский факультет. Родственники и знакомые к тому времени уже перестали непрерывно предрекать ему священническое будущее, и тогда оно перестало казаться самому Фёдору таким уж невероятным.

«Когда-нибудь, даст Бог, священником я стану, но я хочу почувствовать себя к этому готовым.»

И мне нравится работать с детьми. Там я чувствую себя свободным, и таким, какой я есть.

Жена меня поддерживает. Мы с ней из одного города, вместе поступили в университет, правда, на разные факультеты (она экономист), свадьбу сыграли через 4 года. Так что, может быть, когда-нибудь у меня будет приход с социальным проектом.

Правда, я не очень представляю пока, какой проект можно сделать именно с детьми. Возможно, это будет просто воскресная школа. Я как-то думал о том, как в ней надо преподавать. Детям не так важно рассказывать из древней истории, гораздо важнее учить тому, что пригодится сейчас.

Библия ведь – живая. Например, пусть перекладывают притчи на современную жизнь, чтобы понимать, что оно работает.

А вообще работа с разными детьми при подготовке священника полезна. Ты учишься принимать людей, даже тех, кто пока не близок, непонятен».