На сайт «Пастырь» священники из разных регионов регулярно присылают вопросы, относящиеся к их пастырскому служению. В числе экспертов сайта - декан Богословского факультета, протоиерей Павел Хондзинский. На один из его ответов мы обращаем внимание студенов, проходящих пастырскую подготовку в ПСТБИ.

Вопрос

Сколько времени и как часто в своих проповедях должен уделять священнослужитель догматическому учению?

Чаще всего в проповедях много времени уделяется толкованию Евангелия, житию святого дня, празднику, совершаемому в данный день, но научение прихожан догматам Церкви через проповедь встречается довольно редко. Очевидно, что в момент произнесения проповеди в храме могут находится люди, посетившие храм первый раз или только начавшие «воцерковляться», т. е. люди которые могут не сразу понять или принять проповедь на догматическую тему, но могущие её понять в последующей жизни в Церкви.

Не следует ли периодически произносить проповеди, или хотя бы определенные их части, посвящать догматике? И правильно ли строить духовную жизнь прихожан без догматов?

протоиерей Павел Хондзинский

Конечно, жанр догматической проповеди — самый сложный. Тем более, у нас есть такие великие образцы этого жанра, скажем, как проповеди святителя Филарета, у которого каждая проповедь была насыщена догматическим учением.

Здесь, мне кажется, проблема не только того, сколько времени уделять, но насколько сам священник готов к этому. Каждый из нас и сам должен уметь дать ответ о своём уповании, и соответственно, учить этому своих прихожан. Речь идёт ведь не о том, чтобы просто прочитать такую мини-лекцию, вроде катехизической беседы или чего-то такого. Проповедь — это нечто большее. Это слово, которое произносится с церковного амвона, и которое должно обладать внутренней убедительностью — которая проистекает прежде всего из того, насколько сам проповедник не формально относится к этим догматам, и насколько глубоко они входят в его жизнь.

Так что это не такой простой вопрос. Всех нас учили и Триадологическому, и Христологическому, и другим догматам. Но если эти догматы не доходят до нашего собственного сердца, а остаются лишь в голове — вряд ли мы сможем о них хорошо проповедовать.

Святитель Феофан Затворник на вопрос о том, как довести истины веры до сердца, отвечал, что задача нашей внутренней жизни в том, чтобы истины веры были достоянием не только нашего разума, но и нашего сердца. И только тогда они прочны в нас, и только тогда они будут оказывать влияние на нашу жизнь. Когда его спрашивали, как эти догматические положения (скажем, Символа веры) сделать фактом своей духовной жизни, святитель предлагал конкретные способы, например: надо из отдельных кратких догматических положений делать для себя молитву, и этой молитвой молиться. И однажды вы почувствуете, что это в сердце. Когда это так — тогда можно и нужно проповедовать и догматически тоже. Потому что иначе проповедь не произведёт того действия, которое должна произвести.

Проповедник должен говорить так, чтобы получить резонанс от своих слушателей. Он должен говорить о том, что важно для него самого, что его самого трогает, занимает, что по жизни для него важно. Если у священника это есть в отношении догматов — тогда он и спрашивать не будет. Тогда он просто будет проповедовать, потому что как же это не сказать, когда я чувствую, что это так важно? Конечно, он будет говорить об этом.

Но тут нужно быть осторожным. Ведь слушающие должны, во-первых, понять, как это связано с их жизнью, а во-вторых, почувствовать это. Одно дело, когда вы ходите на богословские курсы, и там излагают догматическую систему. И уже следующий вопрос, как это вы прилагаете к своей жизни. Но проповедь предполагает, что человек уходит из храма, обогащённый не только головой, но и сердцем.

Если можете так проповедовать — проповедуйте. А если не можете пока — тогда, наверное, вам ещё нужно подождать, если нет специальных, конкретных поводов. Наверное, на День Святой Троицы нельзя не сказать о Святой Троице.

Нужно жить этим самому — вот главный мой тезис — тогда можно проповедовать. Мы возвращаемся к святителю Филарету — он этим жил. Он не мыслил себя без богословия. Это был способ его существования — богословствовать.