Спецпроект: Документ о Евхаристии

От редакции: Не так много времени прошло с того дня, как Архиерейское Совещание Русской Православной Церкви приняло исторический документ «Об участии в верных в Евхаристии». Мы попросили друзей нашего университета, выпускников и преподавателей поделиться своими мыслями о новом постановлении.

Предлагаем Вашему вниманию комментарий непосредственного участника Межсоборного присутствия, проректора ПСТГУ по научной работе, протоиерея Константина Польскова.

Хотелось бы начать с небольшой предыстории. Наверное, многим известно, что после избрания Патриарха Кирилла на патриарший престол он выступил с инициативой организовать и внедрить в жизнь некую форму, которая вовлекала бы существенную часть не только священноначалия, но и простых священников и мирян в принятие церковных решений. И такой формой стало Межсоборное присутствие. По утверждённому Священным Синодом положению состав Межсоборного присутствия периодически обновляется. Так получилось (меня просто оповестили об том), что меня включили в комиссию по богословию. Я никаких усилий, естественно, к этому не прилагал. В качестве члена комиссии Межсоборного присутствия по богословию я и участвовал в работе пленума. Это была его первая встреча в обновленном составе и первый опыт моего участия в подобного рода мероприятиях.

В своем приветственном слове Святейший Патриарх отметил, что состав Межсоборного присутствия был расширен по сравнению с предыдущим на тридцать человек, в основном за счёт мирян. И их участие в работе пленума было очень заметным.

С организационной точки зрения всё было подготовлено идеально. Нам заранее разослали документы, которые предполагалось обсуждать. Их было четыре, но уже из рассылки было понятно, что ключевым станет документ о Евхаристии. Он не самый большой по объему (проект образовательной концепции Русской Православной Церкви был гораздо пространней), но интуитивно было ясно, что именно его обсуждение станет центральным событием. Так оно и получилось. Из двух дней работы Межсоборного присутствия практически весь первый день был посвящен обсуждению именно документу об участии верных в Таинстве Евхаристии.

Я уже сказал, что это был первый опыт моего участия в подобного рода работе - опыт очень поучительный, очень значительный. Состав Межсоборного присутствия охватывает всю полноту Церкви. В него входят в значительном объёме епископы, причем епископы и России, и других стран, в которых наша Церковь несёт своё служение. Меня, например, очень порадовало, что владыки с Украины не только приехали на пленум, но и активно участвовали в обсуждении всех вопросов. Здесь мы в полной мере были членами одной Церкви. Также были очень активны священники и немалое количество мирян. Причем не только мужчин, но и женщин. Палитра тех, кто принимал участие в обсуждении, как мне кажется, видимо отражает всю полноту церковных мнений.

Президиум Межсоборного присутствия состоял из постоянных членов Синода. Возглавлял работу Святейший Патриарх. Но, несмотря на то, что в президиуме сидел Патриарх и еще рядом с ним пять или шесть митрополитов, вся процедура обсуждения проходила в форме «все и Патриарх». Каждый комментарий, который звучал из зала, обязательно получал оценку или ответный комментарий Святейшего. Удивительно: в зале было такое огромное количество народа, но всё время оставалось стойкое впечатление, что центром дискуссии был сам Патриарх. Ещё более удивительно, что это вовсе не было беседой сверху вниз, большого начальника с подчинёнными. Да, конечно, Патриарх вел заседание, причем он вел его умело – подобного рода опыт у него большой. В каких-то моментах он даже жестко ограничивал дискуссию, когда она начинала отклоняться от темы. Но в то же время Патриарх демократично выслушивал практически все замечания, относящиеся к делу, причем некоторые члены Межсоборного присутствия проявляли такую активность, что один раз Святейший даже с улыбкой заметил: «Вы, батюшка, уже 10-ый раз у микрофона, слушаю Вас последний раз». Но, тем не менее, все, кто хотел высказаться, высказались.

Интересно содержание этого обсуждения. Сам документ очень важный, чрезвычайно важный. Видно, что и Патриарх, и все присутствующие обсуждали документ сердцем. Если в начале дискуссии в зале ощущалось некое неловкое напряжение, то через пятнадцать минут к микрофонам уже стояли очереди. Патриарху даже приходилось регулировать этот поток, чтобы равномерно распределить по микрофонам желающих высказаться. В этой дискуссии Патриарх соглашался далеко не со всем, что говорилось, но очень дружелюбно всех выслушивал и корректно давал комментарий. При этом он показал огромную богословскую эрудицию, выдавая по некоторым вопросам по памяти целые энциклопедические справки. Настойчивым рефреном из его уст звучала мысль, что наше обсуждение не должно завершиться принятием документа, который введет новые формы, каких раньше не было в Церкви и какие по крайней мере частью Церкви могут быть не приняты. Наша задача, говорил он, узаконить то, что в Церкви существует как жизненная практика, то, что соответствует церковному преданию, но пока не было «легализовано», не получило, так сказать, признанного всеми права гражданства. Этот документ должен был одновременно подтвердить принятые всеми, традиционные для большинства, формы, но вместе с тем описать те явления, которые сейчас, может, кем-то и продолжают восприниматься как «нетрадиционные», но которые рождены самой церковной жизнью и давно существуют на практике во многих местах. Всё обсуждение шло в этом ключе, и атмосфера была очень радостная. Я сидел среди участников, вокруг меня были священники, миряне. И было видно, с какой радостью они реагировали на ход дискуссии, например: «Ну наконец-то, ну наконец-то заговорили о том, что нельзя запрещать причащаться на Пасху, на Рождество»! В воздухе прямо витало это слово «наконец-то».

Еще одна замечательная деталь обсуждения. Я впервые, пожалуй, за свою церковную жизнь был свидетелем такой реплики одного священника: «А я не совсем согласен с уважаемым митрополитом, выступавшим до меня». Но даже в подобных случаях всё было в рамках взаимного уважения и очень корректно. Такое, конечно, не каждый день услышишь в нашей обычной жизни. А на пленуме это вполне было возможным. И вот в этом, как мне кажется, и проявился в полной мере дух соборности, и в результате текст получился взвешенным и сбалансированным. Разумеется, были слышны обеспокоенные голоса: «А не будет ли этот документ воспринят как революция в Церкви»? Но во-первых, подобных людей было меньшинство. Во-вторых, все-таки были найдены такие формулировки, которые позволили сказать, что новописанная практика не единственная, но лишь одна из возможных. Все случаи в одном документе предусмотреть нельзя. Был сформулирован общий принцип: на практике, чтобы достичь наибольшей пользы, применять положения принятого документа нужно не автоматически, а в совете с духовником. Нельзя одни и те же правила вменить всем, безусловно. В принятом документе очень четко и ясно определяется, с одной стороны, огромная роль священника и духовника, а с другой, предел его компетенции и мера ответственности мирян.

Мне кажется, что документ получился совсем не революционным, а очень сбалансированным, учитывающим различные точки зрения. Он, надеюсь, позволит сделать «легальными» традиции, существовавшие во многих общинах и до него: практику частого причащения, особенности исповеди, например, на Страстной, Светлой седмице и прочее.

В церковной жизни мне приходилось контактировать с разными людьми: я пел на клиросе, был иподиаконом, по долгу службы общаюсь со священноначалием и очень многими священниками и мирянами. Но участие в таком обсуждении добавило что-то новое в мое представление о том, как очень важный документ может рождаться в Церкви. Для меня это первый такой опыт, но опыт очень интересный и в каком-то смысле уникальный.

Беседовал Александр Фокин