Новости
Митрополит Аргентинский и Южноамериканский Игнатий: «Нужно быть всем для всех»
Наш собеседник поступил в ПСТГУ уже будучи архиереем. После окончания Университета, уже в сане архиепископа, владыка Игнатий сначала был назначен на Хабаровскую кафедру, возглавив чуть позже новообразованную Приамурскую митрополию, а летом 2016 года отправился на другой берег Тихого океана, став митрополитом Аргентинским и Южноамериканским.
Владыка, я понимаю, что этот вопрос Вам очень часто задают, но
Во взрослом.
У светских людей до сих пор бытует мнение, что естественные науки, особенно такие как физика и вера в Бога, в частности христианская вера, — вещи совершенно несовместные. Расскажите, пожалуйста, как Вы, будучи выпускником технического вуза, пришли в Церковь.
Говорить о том, что наука опровергает существование Бога, это не что иное, как идеологический штамп или идеологический заказ. Это миф.
На самом деле наука, если это действительно наука, внерелигиозна. Она не антирелигиозна, но внерелигиозна.
Это означает, что предметы, которыми наука занимается, к религии не имеют, вообще говоря, прямого отношения. Физика изучает законы, которые лежат в основе мироздания, они постоянны и неизменны. Это основы природы. Можно задумываться — эти основания сами собой создались или их
Научный атеизм,
Отсутствие интереса к марксизму или даже несогласие с советской идеологией еще не означает согласие с христианством.
Да, конечно.
Как Вы
Вы знаете, многие студенты из нашего университета интересовались
Когда началась перестройка, когда появилась возможность самим знакомиться с источниками по религиозной тематике, выступления священников сразу же стали собирать огромные аудитории.
На одной из таких встреч я и присутствовал. Я узнал, что местный архиепископ выступает перед студенческой аудиторией в Фундаментальной библиотеке нашего университета. Я пришел туда, зал был переполнен, и я не смог даже войти внутрь, потому что все стояли вплотную. Из проема двери я
Скажите, в какой момент Вы решили, что Ваше призвание не просто быть христианином и трудиться на
Призвание к монашеству у меня было с юношеского возраста, правда, тогда я этого не осознавал. Именно к монашеству, а не к священству. Мне нравилось находиться одному, читать, размышлять. Конечно, у меня было много друзей — я был достаточно общительным человеком и, как мне кажется, до сих пор таким и остался, но уединение мне было, говоря мирским языком, более комфортно.
Вы сказали — много друзей. Разрешите уточнить, Вы говорите о друзьях или о хороших знакомых? Были ли рядом с Вами в те годы люди, которые Вам внутренне
Скорее всего, было много хороших знакомых. Внутренне
Как получилось, что именно отец Иоанн стал Вашим духовником?
Господь ссудил таким образом. Он всё устроил. В монастыре я оказался, поехав с владыкой Хризостомом в Литву: в Иркутске, где я жил и учился, тогда не было монастырей. Буквально с первых минут монастырской жизни я почувствовал, что уклад монашеской жизни — это мое.
Были у Вас
У меня таких искушений, о которых часто пишут, не было, потому что я сразу почувствовал, что это мой путь. Это то, к чему моя душа стремилась многие годы. Я никогда не хотел уйти из монастыря. Единственный раз я захотел проявить своеволие — перейти на Валаам из нашего Ильинского монастыря, но вместо Валаама оказался уже епископом на Камчатке. Я сразу попросил владыку принять меня на послушание в монастырь: учился читать, петь, учился правилам монашеской жизни.
С отцом Иоанном (Крестьянкиным) я познакомился по совету одной монахини. Из Вильнюса, где был наш монастырь, до Пскова 12 часов езды, потом еще два часа нужно ехать до Печор. Как ни странно, батюшка меня принял в тот же день. Уже в то время было очень трудно попасть к нему на личный прием. Отвечал он всем письменно через Татьяну, свою келейницу, а вот так, чтобы лично беседовать, — очень редко. Это был удивительный старец. Мы с ним побеседовали, он меня внимательно выслушал. Каждый раз, когда я приезжал к нему, он всегда принимал меня. С тех пор я не сомневался, что именно он должен стать моим духовным отцом. Но я понимал, что не надо просить его об этом. Я
Вы окончили Московскую семинарию, но при этом спустя годы после ее окончания, уже будучи епископом, поступили в
Всё вместе совпало: воля Божия, благословение старца, мое большое желание и необходимость. Прежде всего, я познакомился с институтом через отца Владимира. Уже тогда это был очень известный в Москве протоиерей. Он приехал к отцу Иоанну Крестьянкину, для того чтобы получить его благословение на создание
Была еще одна причина, по которой я сюда поступил: я по себе знаю, как важен в жизни человека пример того, кто находится рядом.
Я видел, что не все наши священники на Камчатке хотели учиться. Не все понимали необходимость учебы. Их рукоположили в начале перестройки или даже в доперестроечное время: они окормляли своих бабушек, им казалось, что этого достаточно. Не все понимали, что необходимо выходить за пределы церкви, нужно работать с людьми светскими, говорить с ними языком культуры. Нужно идти в школы, работать в
Традиционная форма получения богословского образования в нашей Церкви — это семинария. Наш университет — нечто новое для России. Я не ставлю под сомнение необходимость существования Исторического или Педагогического факультетов ПСТГУ, но Богословский факультет, который раньше назывался
Есть университет, а есть Педагогический институт. В университете есть Медицинский факультет, а есть Медицинский институт. Есть университет, а есть Институт иностранных языков… Семинария — это учебное заведение, которое готовит именно священников. Да, там большой курс наук, там выстроен процесс воспитания, особенно для ребят, которые учатся очно. Но
Со стороны епископата может не быть желания принимать к себе в епархию клириков, которые вышли из учебного заведения нового типа…
Мне кажется, такие опасения могут быть оправданны, и ваша задача — разобраться в этих опасениях, дать на них аргументированные ответы. У меня таких опасений не было, потому что я учился в нашем университете. Я могу представить себе архиерея, у которого может появиться вопрос, а зачем такой «модернистский» институт нужен. На мой взгляд, следует объяснять, что никакого модернизма здесь нет. Священнослужители, которые получают здесь образование, могут служить столь же достойно и ревностно, как священники, которые закончили семинарию. Например, 10% священнослужителей Московской областной епархии закончили ПСТГУ.
Я могу сказать о священнослужителях — выпускниках ПСТГУ на Камчатке — это достойные священники.
И это не только мое мнение, но моего преемника на этой кафедре, хотя сам он ПСТГУ не оканчивал.
У Богословского факультета ПСТГУ две задачи: одна — подготовка пастырей, другая — помочь мирянам получить богословское образование. Средневековая европейская традиция предполагала, что мирянам вообще не может быть позволено заниматься богословием. В нашей Церкви тоже есть священнослужители, которые с опасением относятся к тому, что мирянину, человеку, изначально не собирающемуся принимать сан, предлагается полный курс богословских дисциплин. Как Вы относитесь к той точке зрения, согласно которой богословское образование должно быть приоритетом исключительно духовенства?
Я не встречал священников, которые бы разделяли такую точку зрения. Священноначалие: Архиерейский собор, Синод, Святейший Патриарх постоянно говорит о том, как Церкви необходимо трудиться в современном обществе и отвечать на вызовы современности. Мы должны трудиться в системе образования, пенитенциарных заведениях, должны идти в армию, работать на телевидении, работать в
Вы сами начали разговор о том, что священнослужитель — это профессия, связанная с психологией. Вы кандидат психологических наук и знаете, что на Западе часто психоаналитик или психолог — это альтернатива священнику. Кроме того, довольно большое количество школ в психологии исторически развивались и сейчас продолжают развиваться на совершенно нехристианском мировоззренческом базисе. Каково вообще место психологии в Церкви, в частности в пастырском служении? Может ли священнослужитель в своей пастырской практике использовать знание психологии и применять
Я бы сказал так: есть области науки, которые по большому счету с людьми никак не соприкасаются, например естественные науки — физика, химия, математика. А есть такие области науки, которые касаются непосредственно человека, например психиатрия или психология. Вот здесь мы обречены сотрудничать друг с другом. И священнослужители, и психологи соприкасаются с таким таинством, которое называется человек. Действительно, есть много трудностей при взаимодействии Церкви и психологической науки. Эти трудности заключаются, прежде всего, в непонимании со стороны психологии тех границ, которые она не должна переступать. Нужно понимать, что эти науки должны заниматься только той частью человеческого существа, которая связана непосредственно с его земным существованием: память, речь, мышление, может быть, некоторые высшие функции. Очень важно направление, изучающее психические отклонения и болезни человека, пограничные состояния.
Первое, на что следовало бы священникам обратить внимание, — знания о психических, психопатологических и невропатологических состояниях человека.
Эти знания нужны священникам не для того, чтобы их лечить, а для того, чтобы их распознавать. Мы знаем прекрасно, что ошибка духовника Гоголя привела к печальным результатам: человек страдал глубоким невротическим расстройством, духовник же, вместо того чтобы поддержать его, благословил ему еще с большим усердием нести покаянный подвиг, что привело к печальным последствиям. При этом нужно ясно и четко понимать — у психологии есть свои границы в изучении человека. Не нужно смешивать психическое и духовное. При всем своем современном развитии психология не может изучать духовную составляющую человека. У нее нет таких методов, нет возможностей. Это может только священнослужитель — тот, кто живет в Церкви, живет Церковью, имеет опыт священнослужения.
Фото: Михаил Дмитрук
Есть одно поле для сотрудничества: человеку, который поступает учиться в семинарию и будет потом священнослужителем, хорошо бы иметь абсолютное психическое здоровье, а ведь это не всегда так. Если педагоги, которые здесь или в семинарии готовят будущих священнослужителей, не обратят внимания на отклонения в этой сфере, не определят неврозы, которые есть у этого молодого человека, не помогут справиться с ними, преодолеть их, то такой человек пойдет священником на приход, и эти его проблемы безусловно повлияют и на его паству, и на его семью. Так что священнику нужно иметь базовые знания психологии и психопатологии. Только это должны быть знания из областей, не связанных с псевдонаукой, такой как фрейдизм, наука, построенная на ложных посылах. Она вся зиждится на антихристианских постулатах. Существуют другие направления в психиатрии — экзистенциализм, например. Многие ученые сейчас трудятся на базе христианской, в том числе и православной религии. Священник должен уметь распознавать психопатологические и невропатологические состояния. Но брать на себя функции психиатра и психолога я бы ему не советовал. Нужно готовить хороших православных психологов. Сотрудничество таких психологов со священником — это путь решения вопросов чисто психологического порядка. Я знаю, что в Москве есть, и у нас в Хабаровске тоже были такие приходы, где одновременно трудились священник и православный психолог. Такое сотрудничество действительно давало хороший результат.
Интервью брали: Иван Бакулин, Филипп Угланов
#интервью #выпускники #доступность священника #пастырское преемство