Отец Василий, Вы попович, а у мальчиков из священнических семей довольно часто возникает желание пойти по стопам отца, но бывает и наоборот: подростковый бунт подчас заставляет искать себя в подчеркнуто светской области. Вы сразу после школы поступили в Свято-Тихоновский университет. Означает ли это, что у Вас не было никаких сомнений относительно того, идти ли дальше по духовной стезе или искать себя в светской жизни?

Безусловно, бунта против Церкви и церковности не было. Сознательное стремление к священному сану формировалось постепенно: мне никто в детстве не говорил, что я буду продолжателем священнического рода. Может быть именно поэтому я пошел учиться в Свято-Тихоновский университет.

Редкий человек в 17 лет может вполне осознанно сказать о себе: «Я точно хочу быть священником».

Если в 17 лет у Вас не было вполне осознанного стремления к принятию священного сана, то почему в Свято-Тихоновском университете Вы поступили именно на Богословский факультет, притом что у нас есть и Миссионерский, и Педагогический?

Хотя Тихоновский университет и был избран сознательно — не хотелось погружаться в слишком фривольно-студенческую атмосферу светских вузов, но можно сказать, что на Богословский факультет я попал случайно. Я год ездил на подготовительные курсы Экономического факультета, даже экзамены туда сдал, а летом параллельно подал документы и на Богословский факультет. Мои родители никак не давили на меня. Они лишь аккуратно советовали. И школу, ныне уже гимназию, я оканчивал вполне светскую. Причем, на самом Богословском факультете я поступал на специальность «Религиоведение». Лишь в процессе учебы я сменил профиль и окончил ПСТГУ по направлению «Теология».

Каким было Ваше первое впечатление от учебы в Свято-Тихоновском университете? Насколько я знаю из своего опыта и из опыта других студентов и выпускников, на долю нашего студента сразу выпадает очень высокая нагрузка. Трудно было?

Теперь-то я спокойно вспоминаю те годы. Но тогда каждая сессия воспринималась как последняя. Некоторые предметы, особенно языки, приходилось пересдавать по два раза. Конечно, было тяжело — в ПСТГУ предъявляются очень высокие требования.

Вы сказали, что осознание желания принятия священного сана — это долгий процесс. Правильно ли я понимаю, что свой дальнейший путь Вы осознали уже в годы учебы?

Наверное, на третьем курсе я уже понимал, что меня ждет. Я из поповской семьи, и будет лукавством сказать, что для меня вдруг открылось что-то уж совсем новое.

К третьему курсу у меня уже было сложившееся решение готовиться к священству.

Что было первичным, а что вторичным — смена образовательного профиля или сформированное решение о принятии священного сана?

У меня нет таланта к научной работе, меня всегда больше интересовала практическая сторона. Религиоведение — это все же теоретическая дисциплина, поэтому я сменил профиль.

Как складывалась Ваша судьба после окончания бакалавриата?

В магистратуру меня особо не приглашали. Магистратура все-таки предполагает научные труды, а, как я уже сказал, душа у меня к ним не лежала — я практик. У каждого из нас свое предназначение — один лекции читает, другой храмы строит. Я решил получить педагогическое образование и подал документы в магистратуру Московского педагогического университета на Исторический факультет. Параллельно я поступал в магистратуру нашего Педагогического факультета. Меня приняли в магистратуру МПГУ, и я пошел учиться туда. Вообще, я считаю, что светское образование очень полезно. Скажем, сейчас оно позволяет мне преподавать в светской школе.

Вы сейчас преподаете?

Да. Я окончил магистратуру МПГУ. Еще учась на последнем курсе, я решил, что мне нужна практика. Я обратился в свою школу, и директор мне сказал, что у них ушел преподаватель, который 11 лет вел уроки по предмету «Основы православной культуры». Так и получилось, что я три с половиной года отработал в общеобразовательной школе. Я вел предмет «Основы религиозной культуры и светской этики» в рамках основной образовательной программы и эту же дисциплину в рамках дополнительного образования в начальной школе.

Вы сказали, что уже на третьем курсе окончательно определились с дальнейшим жизненным путем: Вы поняли, что следует готовиться к принятию священного сана. Однако Вы не стали предпринимать конкретные шаги в этом направлении сразу после окончания бакалавриата. Почему?

Можно сказать, что я выдержал паузу... Я считал, что 22 года — это слишком незрелый возраст для принятия сана (во всяком случае для меня). Естественно, это моя личная точка зрения. Я решил воспользоваться этой паузой для того, чтобы получить светское образование.Естественно, что ни моя светская учеба, ни моя светская работа в этот период ни в коем случае не означала отхода от Церкви.

А когда Вы решили, что «созрели» для конкретных шагов к принятию сана, оказалось, что теперь для этого следует окончить ПСТБИ?

Не совсем так... В некотором смысле можно сказать, что перед вами «вечный студент» ПСТБИ. В институт я поступил в год его открытия — я тогда учился на третьем курсе ПСТГУ. А вот выпускной экзамен в институте я пересдавал трижды в течение трех лет... Этот экзамен, надо сказать, довольно сложный, а готовиться к нему как следует у меня не получалось первые два года. Конечно, можно сказать, что отчасти виной тому собственная леность, но, с другой стороны, здесь мне тоже видится некий Божий Промысл: наверное, эти три года тоже нужны были для взросления как в духовном, так и в житейском отношении. Вероятно, на третий раз экзаменационная комиссия, уставшая от регулярных ежегодных встреч со мной, выпустила-таки меня из института. Что было после окончания ПСТБИ?

Тогда уже начала действовать система распределения выпускников духовных школ по епархиям. Я не предпринимал каких-то действий, чтобы избежать распределения — не хлопотал, чтобы на меня прислали заявку из Московской областной епархии, от которой я поступал в ПСТБИ, хотя как отец троих детей, вероятно, мог бы что-то сделать, чтобы сразу остаться в родном крае.

Если угодно, в этой системе распределения я тоже увидел руку Божию: значит, этот опыт тоже будет мне полезен.

Меня отправили в Кинешемскую епархию (Ивановская область) в распоряжение владыки Иллариона (Кайгородцева). Ивановская область, к сожалению, постоянно испытывает кадровый дефицит. Сам регион, скажем так, очень небогатый, так что духовенству непросто здесь служить, а владыке соответственно трудно находить новых священников. На прием к епископу я попал 11 августа — мы поговорили. В тот момент я не был рукоположен. Изначально речь шла о том, что я буду исполнять отдельные послушания, связанные с преподаванием и могу поэтому не проживать на территории епархии постоянно, а приезжать сюда с определенной периодичностью. Но мне хотелось полноценно служить в той епархии, в которую меня направили. В итоге с сентября я начал преподавать в православной и светской школах и параллельно исполнять церковнослужительские послушания в соборе. Ну, а 18 декабря владыка рукоположил меня в диаконский сан.

Почему хиротония состоялась только спустя несколько месяцев после Вашего приезда?

Была формальная причина — я должен был пройти епархиальный совет, а он, как Вы понимаете, собирается не каждую неделю. А кроме того, как я понимаю, и преосвященный владыка хотел ко мне присмотреться. Да и документы тоже следовало подготовить — всевозможные характеристики, справки и все прочее. Мою кандидатуру рассмотрели на первом же после моего приезда епархиальном совете, а дату самой хиротонии назначил владыка Илларион.

А был ли разговор относительно дальнейшего рукоположения в пресвитерский сан?

В перспективе священническая хиротония предполагается, но конкретных сроков пока не называлось. Честно говоря, диаконское служение мне нравится: по благословению владыки я служу в кафедральном соборе, кроме того, я несколько раз сопровождал нашего епископа, когда он служил на приходах нашей епархии, так что пришлось поездить по городам Ивановской области.

Трудно ли в плане внутреннего самоощущения дался переход в статус священнослужителя?

Трудный вопрос... Все-таки я давно готовился к этому шагу. Когда я ехал в Кинешемскую епархию, то понимал, что это должно произойти. С внешней стороны тоже не просто, когда строгие протодиаконы обучают тонкостям диаконского служения. С аскетической точки зрения, конечно, переход в новый статус тоже связан с определенной внутренней борьбой со страстями.

А преподавательская деятельность после хиротонии продолжилась?

Да, продолжается до сих пор: и в светской школе, и в православной, и в епархиальной школе для взрослых. Кроме того, меня назначили ответственным за молодежную работу. К тому же я занимаюсь оглашением готовящихся к принятию крещения.

Вообще, я считаю, что диаконское служение располагает и даже подразумевает некоторое социальное служение в дополнение к богослужебным функциям.

Надо сказать, что тут очень кстати оказалось и мое педагогическое образование.

При всех этих послушаниях, остается ли у Вас время на семью?

Боюсь, что у нас с семьей разный взгляд на этот вопрос: я считаю, что остается, семья считает иначе...

Раз уж мы заговорили о семье, расскажите, где вы с супругой познакомились?

Это было в годы учебы в ПСТГУ. Моя жена, Аня, как и я, училась на Богословском факультете по направлению «Религиоведение», но на два года позже меня. Так и познакомились. А обвенчались мы, когда я учился на первом курсе магистратуры Педагогического университета. К счастью, аудиторная нагрузка в магистратуре составляла только два дня в неделю, так что учебу удавалось совмещать с работой, необходимой для содержания семьи.

Как супруга отнеслась к Вашему намерению готовиться к принятию сана?

Давайте спросим у нее.

В разговор вступает матушка Анна:

Я всегда поддерживала и в будущем буду поддерживать мужа во всех его начинаниях!

Вы как-то планировали свою жизнь после окончания срока служения в Кинешемской епархии?

Каких-то конкретных планов я не строил. Служение здесь для меня — это важный опыт. Но все-таки сюда я приехал именно на определенный срок, который истекает летом будущего года. Потом полагаю вернуться в родную Московскую область, в Клинское благочиние, где меня все знают и я всех знаю. Знаю, что в той школе, где я учился, а потом работал, по-прежнему есть нужда в учителях, так что хотелось бы продолжать преподавательскую деятельность. В частности, поэтому хотелось бы служить в Клину, но это мое пожелание, а как все будет на самом деле — Бог знает.

Что бы Вы могли сказать тем воспитанникам духовных школ, которых пугает существующая система распределения и связанная с ней перспектива ехать в неизвестность? Какие плюсы и минусы Вам видятся в этой системе?

Это важная практика и полезный опыт, от которого получаешь только пользу. Кроме того, это уже не касается меня как поповича, но для многих выпускников система распределения — это возможность найти себе место постоянного служения — не все же приходят в духовную школу, имея заявку от конкретного прихода или благочиния. А для епархий это возможность хоть отчасти решить проблему недостатка в духовенстве. Так что эта система полезна обеим сторонам.