Начнем с традиционного вопроса: почему Вы решили поступать в Свято-Тихоновский университет? В России множество хороших университетов. Почему Вы остановили свой выбор именно на ПСТГУ?

Мои родители нашли объявление о Свято-Тихоновском университете в одной из православных газет. Вообще говоря, у меня было три пути — наш университет, РГГУ и РУДН. В Свято-Тихоновском мне приглянулись древние языки. Изначально я хотел поступать на Исторический факультет, но к тому времени он переехал в Перерву, кроме того, выяснилось, что для поступления на Истфак у меня не хватает сданного ЕГЭ по обществознанию. Конечно, я был несколько расстроен, но мне предложили поступать на Богословский факультет. Я увидел, что в программе этого факультета тоже есть латинский и древнегреческий языки, которые мне хотелось изучать, и решил туда поступать.

Скажите, а почему, кроме вышеперечисленных вузов, Вы не рассматривали Исторический факультет МГУ или специальность «Классическая филология» на Филологическом факультете МГУ?

Как я уже говорил, для поступления на Исторический факультет любого вуза у меня не хватало экзамена по обществознанию, в РУДН был общий факультет гуманитарных наук, а в РГГУ был факультет, связанный, кажется, с региональной историей или туризмом. К сожалению, у меня не получилось принять участие в одной из олимпиад Исторического факультета МГУ, поэтому от поступления туда пришлось отказаться. Поступать на филологический факультет МГУ я поначалу не хотел. Только потом понял, что изучение древнехристианской письменности, которое я выбрал в Свято-Тихоновском университете, является именно областью классической филологии. Почему-то я считал, что это область теологии.

Расскажите о школе, в которой Вы учились. Что это за школа?

Я окончил экстерном школу № 26 на Ленинском проспекте. Это самая обычная школа, просто обучение экстерном позволило мне переформатировать мозги. Там год школьной программы у меня уложился в полгода экстерната. Ты сам читаешь учебники, конспектируешь их. Я понял, что науки гуманитарного профиля — история, языки — это то, чем мне хочется заниматься.

А до экстерната была та же самая школа? В этой школе иностранные языки изучались углубленно?

Нет. До этого была обычная 17-я школа в Коньково. Языки я предпочитал всегда изучать сам. Моя мама также изучает языки, и под ее влиянием любовь к языкам развиласьу меня с детства. Меня учили английскому еще до школы. Я также пытался учить французский и немецкий языки. Даже латынь начинал изучать до поступления в Свято-Тихоновский самостоятельно, но из-за отсутствия в те годы у меня хороших пособий и аудиозаписей дело не пошло.

Как быстро Вы почувствовали, что попали именно туда, куда хотели?

Во всем я разобрался достаточно поздно, а именно к концу второго семестра первого курса. В первом семестре первого курса как будто продолжается учеба по школьной программе. Ты прилежно каждый день приходишь в университет, учишь, делаешь домашние задания, занимаешься сам. А вот после Пасхи на первом году обучения всё, наконец, стало на свои места.

Какие языки изучались на первом курсе?

Латинский, древнегреческий, английский.

Те же языки, что и на параллельной богословской специальности?

Нет. У богословов на первом курсе был только один древний язык.

Были ли у Вас какие-то сложности учебного плана? После опыта экстерната и самостоятельного обучения перестраиваться на вузовскую систему было несколько проще, чем после обычной школы. Но насколько быстро Вы втянулись?

Я не припомню, что бы у меня возникали какие-либо сложности, разве что занятия проходили в различных местах— Кузнецы, МГУ, Свято-Петровская гимназия. У нас были сложные перемещения по Москве. Порой это было трудновато. Когда на первом семестре первого года первая пара была в МГУ, через несколько часов пара отца Владимира Воробьёва была там же, а между ними около четырех часов нужно было где-то пережидать. Иногда я даже успевал съездить домой.

Учиться было сложно? Я имею в виду всё время обучения в Свято-Тихоновском университете. Особенно в тот период, когда понятие «группа» и «студент» начали для Вас совпадать, ведь Вы в какой-то момент оказались в группе в одиночестве. Какие предметы Вы предпочитали?

Иногда по некоторым предметам были скучные семинары. На четвертом курсе было достаточно сложно изучать такой предмет, как История древнегреческого языка, базирующийся исключительно на аксиомах, которые какими-то своими алгоритмами реконструировали и частично придумали филологи-классики. Его было сложно осваивать. Все остальные предметы шли без особых проблем.

Я помню, что когда встал вопрос о выборе темы дипломной работы, Вы пришли на тогда еще существовавшую самостоятельно кафедру истории Церкви и канонического права. Как определилось именно это направление?

Дело в том, что несмотря на то что я поступил на Богословский факультет вместо Исторического, моя любовь к истории не угасала. К тому же моя особая любовь —это военная история. Поэтому необходимо было выбрать что-то связанное с античным воинством, с античным христианством и в то же время связанное с древними языками. Я выбрал тему «Христианство в Римской армии», связанную с гонениями на христиан. Кирилл Александрович Максимович тогда направил меня к Илье Николаевичу Попову, который предложил мне более узкую тему. Темы двух моих курсовых, написанные мной до этого: «Военные аспекты в произведениях Гомера» и «Трактат "О военном деле" Вегеция».

Вы заканчивали Свято-Тихоновский тогда, когда филологи уже не получали Богословского диплома или Вы успели получить и Богословский диплом?

У меня двойная специализация: «Теология» и «Древнехристианская письменность» и два дополнительных диплома — переводческий и филологический.

Ваш выпуск оказался последним, когда студенты отделения Древнехристианской письменности получали второй диплом по специальности «Теология». В дальнейшем оказалось невозможным в новый лимит учебных часов вставить обе образовательные программы. Свято-Тихоновский университет, согласно уставу, конфессиональное учебное заведение. Соответственно два других вуза, в которые Вы планировали поступать после школы, к православию никакого отношения не имели. Как складывались Ваши отношения с Церковью? Вы православный христианин с детства или это был Ваш выбор в сознательном возрасте?

Я был крещен в детстве. Родители лет до восьми водили меня в храм. Потом всё приостановилось лет до четырнадцати, когда я фактически выпал из церковной жизни. Меня приводили в церковь, я стоял на Литургии, ставил свечки и всё. Да и это бывало достаточно редко. Были еще одна или две не очень удачные исповеди. Только в 2010 г. всё одномоментно поменялось — как раз тогда на горизонте забрезжил наш университет. Я даже не помню, в какой последовательности все произошло. Мне про ПСТГУ рассказали, а потом на глаза попалось объявление о Свято-Тихоновском университете. Тогда меня посетила мысль, что надо все-таки укрепляться в вере, нечего дурака валять. Меня повезли к одному очень хорошему батюшке в царицынский храм «Живоносный источник» — к отцу Алексию Потокину, по-моему сейчас он уже за штатом. За шесть лет я грехов накопил порядочно и боялся этой исповеди как огня. Однако все прошло очень гладко. Я ощутил огромное облегчение. С тех пор я считаю, что момент исповеди у отца Алексея это второе осознанное вхождение в Церковь. С тех пор я осознанно стал посещать храм, хотя бы раз в месяц исповедоваться, причащаться. Этот ритм жизни я сохранил и при поступлении в Свято-Тихоновский университет.

Вашим приходом был царицынский храм «Живоносный источник»?

Сначала да. Потом приходом стал Николо-Кузнецкий храм. Я считал, что раз я учусь в Свято-Тихоновском университете, то надо окормляться в университетском храме.

Были ли у Вас на момент поступления в ПСТГУ какие-то представления о том, чем Выхотите заниматься после окончания университета?

В этом заключается минус экстерната. Ты заканчиваешь школу рано, тебе только 14–15 лет и ты еще не особенно задумываешься о будущем. Я просто желал освоить что-то новое и укрепиться в вере. Я сюда за этим пришел.

Вопрос о работе — когда Вы начали ставить его перед собой?

Пожалуй, на последних курсах. На четвертом курсе у меня появилась невеста, и я пошел работать в приемную комиссию. После окончания университета какое-то время я проработал переводчиком в одной светской конторе, затем почти полгода был без работы, и, наконец, Синодальный отдел нашей Церкви. Вообще говоря, я не имел представления о том, кем я могу быть в будущем. Какое-то время у меня были мечты рукоположиться, но потом они надолго угасли — на два-три года.

Когда они возникли?

Мечты рукоположиться возникли на первом курсе в конце второго семестра. По совершенно странной причине, которая описана у архимандрита Киприана Керна как признак непризванности к священству, а именно внешнего обольщения. Я был прельщен дьяконским служением. Как личности мне нравились некоторые наши отцы диаконы — веселые, задорные, хорошо ведут предметы и тому подобное. Я думал: вот надо походить на них.

Как у Вас появилась невеста? Откройте нашим студентам тайну: где водятся невесты, из которых потом получаются замечательные супруги?

Это будет неинтересно, потому что я ее нашел в соцсетях в группе православных знакомств. Мы познакомились 4 ноября, в день Казанской иконы Божьей Матери.

Тогда это еще не был государственный праздник?

Уже был. Это случилось 4 ноября 2013 г. Получилось так, что через некоторое время мы встретились, а будучи студенткой Московского Педагогического гуманитарного университета, она ездила играть в бадминтон на корт на Юго-Запад столицы, где я тогда жил. Она смогла устроить меня туда на бадминтон, и у нас с ней было «совместное делание». Нормальные будущие супруги должны начинать с совместного делания чего-либо. У нас это был бадминтон.

Какая специальность у Вашей жены в МПГУ?

Она тоже филолог.

Расскажите, как Вы попали в Синодальный отдел?

Немного отчаявшись от невозможности найти работу, я начал заново перебирать свои церковные контакты,спрашивать у людей, с которыми я учился, куда они устроились. В итоге я созвонился с Володей Борзенко, он тогда работал у отца Всеволода Чаплина. Это был февраль 2016г. Отдел как раз находился в стадии реформирования: многие сотрудники ушли и требовались новые люди. Таким образом я и оказался в Синодальном отделе по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ.

Путь логичный с точки зрения английской системы, по которой считается, что хорошие чиновники должны быть гуманитариями. Но не было ли у Вас на каком-то этапе мысли о научно-преподавательской деятельности?

Такие мысли у меня были.

Почему не получилось?

Я не понимал, куда я могу пойти преподавать. Я рассылал свои резюме в Православные гимназии, старался как-то остаться и преподавать на кафедре в нашем университете. Всё наталкивалось на два вопроса: во-первых, буду ли я преподавать то, что у меня получается (я, например, хотел преподавать латинский язык), и во-вторых, в нашей стране профессия преподавателя оплачивается настолько плохо, что создается впечатление, что она никому не нужна. Я не один, у меня есть семья, а у нас тогда была даже проблема с мебелью в квартире. Я хочу куда-нибудь с женой съездить, хочу чтобы у нас были дети... Всё это на 20 тысяч?

Это вполне логично. Действительно, преподавательский труд в нашей стране оплачивается плохо. Тогда возникает вопрос с Синодальным отделом, ведь в каких-то светских структурах можно было получать большие деньги. Почему в итоге Вы оказались в церковной структуре, а не в какой-нибудь коммерческой организации, в которой нужны были специалисты, владеющие несколькими иностранными языками?

Потому что в Синодальном отделе более лояльно смотрели на то, что я пономарь, аспирант и у меня есть планы на возможное рукоположение. Мысль о рукоположении утвердилась в 2016 г., и осенью этого года я поступил-таки в ПСТБИ. Так что все козыри были на стороне Синодального отдела. Проработав некоторое время переводчиком в некоммерческой организации, я столкнулся с самодурством начальства, ненормированным рабочим графиком и прочими неприятными вещами.

Как оплачивался подобный труд, по сравнению с заработной платой в Синодальном отделе?

Поначалу выше, однако не так давно, осенью прошлого года, зарплату в Синодальном отделе подняли.

Не знаю, насколько это будет корректно, но назовите, пожалуйста, свою должность в Синодальном отделе и Вашу заработную плату.

«Специалист по работе с органами исполнительной власти Управления по работе с Государственными структурами». Официальная заработная плата достойная.

Объясню, почему я спрашиваю о заработной плате: серия интервью, которую мы делаем, рассчитана, в частности, на то, чтобы выпускники следующих поколений могли ориентироваться. Если Вам неудобно говорить о чём-либо в этом интервью, они могут найти Вас в соцсетях и спросить лично.

Добавлю, что мне еще оказывают материальное вспомоществование в храме.

Опишите, пожалуйста, круг своих обязанностей и чем конкретно Вы занимаетесь? Скажем проще — что Вы делаете? Рабочий на заводе, на токарном станке вытачивает конкретные детали, а что конкретно делаете Вы?

Постараюсь выразить это одной емкой и благозвучной фразой: любой сотрудник Синодального отдела облегчает служение Патриарху Московскому и Всея Руси Кириллу.

Сейчас Вы повторяете почти дословно то, что мне сказал Преосвященный Антоний (Севрюк).

Мне это сказал протоиерей Олег Корытко, руководитель референтуры Московской Патриархии. Конкретная обязанность нашего Управления взаимодействовать с государственными структурами и отстаивать позиции Русской Православной Церкви в обществе. Это продвижение каких-то общественно значимых идей, которые при содействии государственных органов можно было бы воплотить в жизнь. Это более мелкие поручения типа участия в конференциях, присутствия на круглых столах. Различная бумажная работа: ответы тем или иным лицам.

Это то, что называется «лоббизм». Лоббирование интересов Церкви. У нас это слово имеет, в отличие от Запада, негативный оттенок.

Это то,чем занимается наш отдел. Задача нашего управления это «Печалование перед государственной властью» («Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», ΙΙΙ.8). Потому что к нам очень много людей обращаются с просьбой добиться разрешения каких-то спорных ситуаций, элементарной справедливости. Их просьбы по каким-то причинам игнорируют государственные структуры. Здесь в дело вступаем мы.

Вы сказали, что львиная доля Вашей работы — это работа с документами. Это Вам не скучно? Существуют люди, которые терпеть не могут так называемый канцелярский стиль, которые дохнут от тоски, когда читают большие меморандумы, заявления. Кому-то, наоборот, приятно работать с документами — шлифовать их, отделывать, искать более точные формулировки.

Это нескучно, потому что мы не работаем над производством нормативных документов. Либо работаем над этим очень редко. Как правило, мы составляем какие-то тексты, помогаем в создании текстов выступлений, поздравлений. Это творческая работа, однако муза может просто не посетить в нужный момент и тогда приходится туго. Задачи бывают иногда весьма и весьма интересные. Например, мы как подразделение, взаимодействующее с госструктурами, готовили справочную информацию о государственных деятелях и структурах Киргизии к визиту туда Патриарха, состоявшемуся в мае сего года. Это была достаточно интересная, колоритная информация о стране.

Действительно, интересно узнавать что-то новое. Как часто Вам приходится пользоваться знанием иностранных языков? У Вас сейчас в активе, не считая древних, три языка: французский, английский, немецкий.

С немецким у меня дело не пошло. Сейчас я пытаюсь осваивать языки соответственно с кругом моих обязанностей. Ведь у нас происходит взаимодействие с органами исполнительной власти не только России, но еще и стран СНГ. Поэтому, чтобы не оказаться «хозяином-колонизатором», надо говорить на языке страны, к которой ты обращаешься. Европейские языки бывают не особенно нужны: с марта прошлого года было только одно такое полномасштабное международное мероприятие, на которое меня посылали, где мне пришлось общаться с иностранными гостями.

Не можете ли Вы перечислить набор компетенций, которыми должен обладать человек, поступающий на работу в Синодальный отдел? Понимаю, что этот набор можно найти в какой-то формальной документации, но меня интересует опыт инсайдера.

Бодрость ума, быстрая обучаемость, готовность работать над несколькими документами одновременно, выполнить задачу в поставленные сроки. Определенный богословский и филологический багаж за плечами.

Филологический?

Даже филологический. Потому что, когда ты готовишь тексты, ты должен понимать, не просто где и какую запятую поставить, а сделать так, чтобы этот текст было приятно читать, понимать, что этот текст пойдет или не пойдет от лица Святейшего Патриарха. Ты должен представлять себе всю ситуацию, а значит, у тебя должно быть и наличие определенного воображения.

Насколько плотен график работы в отделе, и хватает ли Вам времени на самостоятельную научную деятельность, не говоря уже о семье и личной церковной жизни?

График достаточно плотен, ведь мы работаем целый день плюс существуют различные мероприятия, на которые нас направляют. Но при желании время можно найти на всё. На церковную жизнь смотрят лояльно, на мои алтарные послушания меня отпускают. По двунадесятым и великим праздникам у нас более легкий режим работы. Например, на Вознесение мы работали с двух часов дня до шести часов вечера. Накануне праздников у нас рабочий день сокращенный, для того чтобы служащие могли успеть на всенощную. Так что успеть можно всё что угодно, но с научной деятельностью у меня пока не получается.

Довольны ли Вы сейчас своей работой, я имею ввиду не только оплату, а получаете ли Вы чувство удовлетворения от той деятельности, которой сейчас занимаетесь?

Да, я доволен. Это интересная и разнообразная работа. Постоянно приходится решать всё новые и новые, а главное нестандартные задачи. Приходится искать пути решения этих задач, подбирать информацию, для того чтобы подготовить тот или иной документ. Приходится общаться с самыми разными людьми, пусть даже в основном по телефону.

Вы сказали, что в период обучения в Свято-Тихоновском университете под впечатлением от внешней стороны богослужения и опыта личного общения с представителями диаконского сословия у Вас снова начала появляться мысль о подготовке к священству. Как дальше развивалось это направление Вашей жизни? Что Вас в итоге привело к решению поступить в ПСТБИ, при том что Богословский факультет ПСТГУ Вы уже закончили?

Для меня довольно длительное время была привлекательна именно внешняя сторона богослужения. Впоследствии это прошло, и на старших курсах университета мысль о священстве меня не посещала. Наоборот, я трудился пономарем в это время и видел, как живут священники, как они трудятся, как они загружены. Я понимал, что я этого не осилю. Моя жена тоже не была готова к этому. Желание продолжать обучение для того, чтобы стать священником, появилось в тот период, когда я остался без работы, и мне пришлось много трудиться в качестве алтарника. Тогда у меня и возникла мысль, что именно в Церкви мое место. Я решил, что если мне так не повезло со светской работой, то, скорее всего, на человека с церковным дипломом будут всегда и везде смотреть, как на инородное тело. Пономарство принесло свои духовные плоды — я поговорил с женой, и она, что было совершенно для меня удивительно, захотела стать матушкой. Она уже была готова к этому. За то время, когда меня по десять-пятнадцать раз в месяц не бывало дома, она попривыкла к этому. Таким образом, окончательно сформировалось мое желание стать священником, и я поступил в Свято-Тихоновский институт.

Как Ваш духовник отнесся к такому желанию?

Нормально. Благословил.

Кто сейчас Ваш духовник? Это тот же человек, что и при Вашем поступлении в Свято-Тихоновский университет?

Сейчас это другой священник.

Скажите, не было ли у Вас страха, что Вы ошибаетесь, в тот момент, когда возникло желание поступить в ПСТБИ и еще раз сменить направление Вашей жизни? Я задаю этот вопрос потому, что недавно, беседуя с одним нашим выпускником, я услышал, что он боится стать плохим священником и поэтому не готов к такому шагу.

Я не боюсь, я знаю, что Бог всё управит. Естественно, я имею в себе страх Божий. Я уповаю на волю Божию — хоть бейся об стену, но без Его воли ничего не произойдет.

Как Вы попали в алтарь? Как Вы стали алтарником?

Это интересная история. В 2013 г. мама преподнесла мне Рождественский подарок — абонемент в спортзал. За полгода я натренировался и решил, что накопленную силу не стоит направлять на какую-то ерунду, что стоит поискать какой-нибудь строящийся храм. Я могу носить бревна, кирпичи, еще что-нибудь. Благо, то лето было у меня относительно свободным. Я нашел строящийся храм. Как оказалось, это вовсе не означало, что для строительства там всё было: лежали стройматериалы и был вырыт котлован. Я пришел в этот храм на молебен, узнал, что в этом храме относительно скоро — в сентябре — будет освящение. Освящение, к сожалению, перенесли, но в тот день меня заметил батюшка, настоятель строящегося храма. Дал мне первое в моей жизни почти алтарное поручение: повесить объявление, что грядет освящение. Потом оно все-таки состоялось — малое освящение этого павильончика, где располагался храм. Я, не мыслящий себя еще как алтарник, приходил чтобы поработать во Славу Божию: забор установить, воды принести. В один из дней настоятель мне сказал: давай потренируйся читать Шестопсалмие. В следующую субботу вечером я уже читал на службе шестопсалмие, я был один в алтаре. Я еще не понимал, что и как надо делать, неправильно одел стихарь, неправильно подавал кадило...

Что это был за храм?

Строящийся храм Иверской иконы Божией Матери в Конькове. Временный храм в честь Матроны Московской.

На каком этапе сейчас процесс строительства?

Есть замечательное временное помещение, не то, которое предполагалось построить. Это «экспромтом созданный домик». Там всего один священник, полный штат алтарников, есть молодежная и социальная службы. Они замечательно развиваются. Я очень надеюсь, что тоже смог внести свою лепту. Там я постигал азы алтарного служения. Пусть это было не часто — два-три раза в месяц.

В заключение Вы обещали рассказать анекдот.

Анекдот заключается в том, что как раз 4 ноября, когда я встретил свою будущую супругу, я шел причаститься. Это был день Казанской иконы Божией Матери. Меня мучил вопрос: перед Причастием всегда бывают искушения, в моем случае это было искушение формальностью — я чистил зубы, а вода попадала в рот и я ее проглатывал. Я задал вопрос священнику: можно ли чистить зубы перед причастием? Он ответил: конечно, можно, ведь когда ты появляешься перед девушкой, ты хочешь предстать перед ней в лучшем свете, тем более перед Господом надо появляться в чистом виде. Я тогда подумал, да, перед Господом я появляюсь два раза в месяц, а вот девушки-то у меня нет. Мне никогда не понять, как это предстать перед девушкой в чистом виде. Вечером того же дня мы познакомились с моей будущей супругой.

Действительно, примечательное совпадение и действие промысла Божия. Хотя должен сказать, что я как бывший преподаватель канонического права Вам бы сразу двойку поставил, потому что как раз на эту тему есть оговорочка в одном из правил Святых отец.

Еще один интересный факт: Живоносный источник не оставляет меня по жизни. Я начинал свою церковную жизнь после большого перерыва в храме Живоносный источник, мой первый настоятель в этом храме был пономарем, певцом и звонарем. А мой нынешний духовник был рукоположен в день Иконы Божией матери Живоносный источник.

Остается только пожелать Вам успехов в труде на благо Церкви и успехов в пути к хиротонии.

Спаси Господи!