Мы предлагаем вниманию наших читателей новую серию публикаций. Не секрет, что процесс перестройки отечественного высшего образования на Западные стандарты идет далеко не так гладко, как хотелось бы. Возникающие при этом проблемы побуждают некоторых спикеров ставить вопрос о самой необходимости такого перехода, учитывая специфику и традиции нашей страны. Как чувствует себя богословие в этом процессе? Какие специфические сложности возникают в высшем богословском, и шире: гуманитарном образовании в настоящее время? Каковы перспективы? Ранее эти темы затрагивались в интервью протоиерея Павла Хондзинского, декана Богословского факультета ПСТГУ и в беседе с Константином Михайловичем Антоновым, возглавляющим на факультете кафедру Философии религии и религиозных аспектов культуры. Сегодня, открывая новую спецсерию, мы предлагаем поразмышлять на эти темы Георгия Евгеньевича Захарова, заведующего кафедрой Систематического богословия и патрологии ПСТГУ.

Георгий Евгеньевич, мы сейчас обучаемся в рамках Болонской системы, которая в идеале предполагает значительное сокращение, по сравнению с советской системой, количества лекционных часов. Как Вам кажется, нужны ли вообще лекции, и если да, то зачем? Ведь довольно большое количество материала, примерно 90%, при использовании современных информационных технологий можно найти и прочитать самостоятельно.

Я в целом с пониманием отношусь к этой тенденции, хотя некоторые коллеги очень критично к ней относятся. С моей точки зрения, семинары являются более важной формой обучения, чем лекции. Эта идея легла в основу изменения учебного плана в этом году. Мы ввели для студентов очного отделения семинарские курсы по богословию различных исторических периодов на всех четырех годах обучения. Семинары с чтением источников, как мне кажется, это очень важная новая составляющая учебного процесса. Но лекционные курсы, я полагаю, тоже важны. Во-первых, они позволяют провести общее знакомство с проблематикой. Прежде чем что-то читать и искать в интернете, надо хотя бы приблизительно себе представлять поле поиска. Лекции – это попытка помочь студентам сориентироваться на местности. Во-вторых, если преподаватель является крупным специалистом в том предмете, который он читает, то он может помочь составить более целостную картину проблемы, чем та, которую мы получим, если даже прочтем десяток его собственных статей. Лекция – это адаптированная контактная форма, которая позволяет всесторонне познакомиться с видением конкретной проблемы со стороны преподавателя – специалиста в этой области. В связи с этим важное место в процессе обучения должны занимать спецкурсы.

Разве семинары не предполагают такой возможности?

Предполагают, но под семинаром я подразумеваю чтение источников, обсуждение текстов. И такой семинар не даст возможности составить общую целостную картину. Так, лекции по патрологии дают возможность целостно представить учение того или иного отца Церкви, на семинарах же будет вестись работа с конкретными текстами и не будет ставиться задача всестороннего изучения наследия того или иного церковного писателя. Тут важно выработать сам навык работы с текстами.

Вы сказали: если лекционный курс ведет крупный специалист. Но крупный ученый не обязан быть хорошим лектором. Что с этим делать?

Помочь самому этому человеку развиваться. Ну и потерпеть его несовершенство ради его глубоких знаний. Лекция может быть скучной, но полезной или веселой, но совершенно бесполезной.

Вы говорите, что Болонская система и развитие нашего факультета предполагают, что студенты должны больше читать.

И больше писать.

Но если то, как проконтролировать объем написанного студентом еще понятно, то насколько вы готовы к тому, чтобы ставить жесткие барьеры для тех, кто не читает то, что надо читать?

В рамках Исторического факультета давно существуют семинарские курсы с изучением источников. Нужно исходить из того, что это проблема самого студента. Студент пришел в университет учиться, и он сам заинтересован в том, чтобы получить максимум знаний.

А университет в этом не заинтересован?

Университет в этом заинтересован, но мы должны исходить из того, что студент в первую очередь должен сам проявлять сознательность, максимально эффективно использовать те часы, которые ему дают, и те знания, которые ему предлагаются. Понятно, что не всегда так получается. Должен быть достаточно жесткий контроль. Если студент не работает на семинарах или не посещает их, то необходимо весь материал спросить у него во время зачета. Если он читал положенные тексты и со всем материалом знаком, то это одно дело. Если же он попусту потратил время, следует ставить ему«незачет», а в дальнейшем, возможно, и поднимать вопрос об отчислении.

Каков допустимый процент отчислений? Если отчислять всех, кто «не тянет», наш высокий стандарт, то к старшим курсам Свято-Тихоновский университет рискует остаться без студентов, а если несколько отпускать узду, то мы станем выпускать людей, у которых есть красивый и заслуженно пользующийся высокой репутацией диплом нашего университета, но при этом в голове нет реальных глубоких знаний.

Надо, пользуясь святоотеческим подходом, идти по среднему пути. Принимать решения индивидуально. Есть ситуации, когда студент «не тянет» потому, что ему сложно, в этом случае необходимо стараться помочь ему, насколько это возможно. Если же человек не туда попал и не может сам себе в этом признаться, или просто ему нужен какой-то диплом – то и отношение к нему должно быть другое. Не стоит стремиться отчислить большое количество студентов – это бессмысленная позиция. Но и держать всех, кто, может быть, и не хочет учиться, совершенно не нужно. Не может быть универсальных рецептов.

Вы говорите, если человек является хорошим специалистом, но плохим лектором, надо его развивать как лектора. Скажите, пожалуйста, с Вашей точки зрения, что делать человеку, чтобы его лекции были интересными? Это может быть Ваш личный опыт лектора или опыт Ваш как слушателя интересных лекций. Что делает человек, чтобы его было интересно слушать?

Мне сложно об этом говорить. Я не считаю себя сильным лектором, и сам нахожусь в поиске. Дать рецепт я не могу. Мне более комфортно преподавать в формате семинаров. Ни в коем случае нельзя жертвовать содержательностью лекций ради каких-то шуток-прибауток. На первом плане должно быть содержание, а не привлекательность. Но при этом нужно развивать и форму подачи материала. Лекторское искусство сродни актерскому. Но я не готов объяснить, как получаются интересные лекции. Может быть, вообще трудно искусственно выдумать какие-то специальные приемы: хорошая лекция – это, до известной степени, трансляция личности лектора, его личного отношения к предмету. Увы, универсальных приемов я не могу предложить.

Георгий Евгеньевич, скажите, к чему должен быть морально и «технически» готов абитуриент или студент младших курсов, собирающийся специализироваться по Вашей кафедре?

Он должен быть готов к довольного сложной богословской проблематике – она не должна вызывать у него отторжение. В ином случае кафедру нужно выбирать попроще.

У нас получается иерархия кафедр: какие-то попроще, какие-то посложнее?

Не в иерархии дело, но материал чисто исторический, конечно, проще, чем, например, материал по истории развития богословской мысли. Говорить же о иерархии неуместно, тем более что преподавательский состав других кафедр нашего университета ни в чем нашей кафедре не уступает, в том числе в области научных достижений. Важно также учитывать, что целый ряд специализаций нашей кафедры также требует хорошего знания языков. Патрология немыслима без знания древних языков, при том, что значительный объем научной литературы по патрологии – это книги на современных иностранных языках. Современное православное богословие тоже требует знания иностранных языков: многое из трудов Парижской школы на русский язык не переведено, кое-что из современного греческого богословия вообще существует только на новогреческом языке. Изучение современного католического и протестантского богословия,очевидно, опять-таки требует владения иностранными языками. На уровне магистратуры нашим студентам, как правило, требуется стажировка в одном из европейских университетов и работа в библиотеках за пределами нашей страны. Это в особенности вызывает сложности у вечерников и заочников, в этом случае мы вынуждены снижать требования, но что касается студентов очного отделение, то для них такая стажировка крайне желательна.

Зачем нужен бакалаврский диплом, если Болонская система не предполагает на уровне бакалавриата защиты диплома как некой самостоятельной работы? Не вырождается ли бакалаврский дипломный проект в некую фикцию: здесь не требуется претендовать на какую-то новизну, но при этом на эту фикцию научности тратятся время и силы студента, которому в рамках Болонской системы нужно сдать комплексный экзамен по своей специальности. Может быть, стоит убрать бакалаврский диплом как квазиисследовательский проект и поднять планку требований к комплексному экзамену по богословию?

У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Я тоже задумываюсь на эту тему. У нас есть исторически сложившаяся система, традиция, которую опасно разрушать, не обдумав все до конца, не просчитав последствия. Я не исключаю, что в некоторых индивидуальных случаях, может быть, даже и во многих, когда человек понимает, чем он хочет заниматься, и он свое образование видит в какой-то практической плоскости,такой выход приемлем. С другой стороны, понятно, что классическое университетское образование предполагает хотя бы на время обучения в университете некоторую вовлеченность в научный контекст, некоторую приобщенность к научному творчеству. Студент никак не сможет к этому приобщиться, если он не попробует написать хотя бы относительно самостоятельное исследование. Поэтому, хотя и понятно, что к бакалаврским работам не могут предъявляться такие же требования, как к магистерским и, тем более, к кандидатской диссертации, сам факт, что человек попробовал написать самостоятельное исследование, важен, пусть даже оно у него не очень хорошо получилось.Тогда он сам поймет, что ему надо работать скорее в практической плоскости. Но ведь иногда бывает, что человек не очень хорошо учится, плохо сдает экзамены, а потом, на последнем курсе, его увлекает какая-то научная тема, он берется за ум и неожиданно у него получается очень хорошая работа. Нужно дать студенту возможность сделать правильный выбор своей дальнейшей профессиональной деятельности. Сказанное касается очного обучения. Что касается вечерников и заочников, мне кажется, здесь в перспективе стоит думать о дифференциации требований. Я не говорю, что надо обязательно упразднять бакалаврскую работу, но дифференциация здесь была бы полезна. Если образование получается человеком как багаж для какой-то практической деятельности, то, может быть,в таком случае комплексного экзамена было бы достаточно. Но повторяю, что я против каких-то скоропалительных решений. Очень легко разрушить ту традицию образования, которая сложилась в нашей стране, но при этом не заменив ее на что-то хоть сколько-нибудь равноценное.

Георгий Евгеньевич, благодарю Вас за Ваши размышления на актуальную для нас всех тему.