Мы продолжаем публикацию интервью с отцом Евгением Шиловым. Во второй части отец Евгений рассказывает о завершении учебы в ПСТГУ, зарубежной стажировке и о том, как он стал священником.

Отец Евгений, когда Вы окончательно определились с решением принять священный сан?

Когда у меня спросили: хочешь ли ты быть дьяконом? Я учился в Университете и был прихожанином храма Зосимы и Савватия Соловецких в Гольяново. Там я алтарничал, точнее, вначале я просто был прихожанином, а потом меня пригласили в алтарь, и я согласился.

Когда я приехал в Москву, в первое время я искал тот храм, в котором я чувствовал бы себя на своем месте, и спустя год я пришел в храм Зосимы и Савватия – стал там регулярно исповедоваться, так что тамошний священник меня знал. В какой-то момент он сказал: «ты читать умеешь по церковно-славянски? Значит приходи на клирос читать». Ну а по окончании Университета настоятель позвал меня к себе и сказал: «Хочешь ли ты быть дьяконом в нашем приходе?». В принципе, я себе до этого не ставил подобный вопрос, но, наверное, то была Воля Божия, так что я сразу сказал: да.

Что было потом?

Всё было довольно просто: я собрал документы, получил характеристику из Университета, где уже преподавал. Потом меня отправили на два месяца в Берлин - на стажировку, как раз за два месяца перед хиротонией, когда этот срок подошел к концу, профессор Оме сказал, хочу ли я остаться еще на два месяца? Я позвонил настоятелю и услышал: «Как? У тебя же хиротония! Возвращайся». Я вернулся, прошел епархиальный совет, и меня рукоположили.

Как проходил Епархиальный совет? Как Вы к нему готовились, какие вопросы там задавались?

Прежде чем попасть на Епархиальный совет, нужно было пройти собеседование с владыкой Арсением. Обычно к нему приходишь не один раз: он спрашивает тропари, кондаки, величания, может что-то по документам поспрашивать. Чаще всего он говорит: «Этот документ надо исправить, этот – тоже» – приходится возвращаться по несколько раз. Также на Епархиальном совете часто просят найти что-то в Апостоле: какое-нибудь зачало или прокимен; задают достаточно общие вопросы по истории Церкви, по святым.

Предлагается ли заранее хотя бы приблизительный список вопросов?

Нет, но нам сказали, что может быть, что могут спросить, к чему мы должны быть готовы.

А легко ли для вас прошёл Епархиальный совет или всё-таки были сложности?

Нет, сложностей не было.

Помните, какие вопросы Вам задали?

Помню, что было что-то по литургике – спрашивали о том, что происходит на богослужении; священнические возгласы; один тропарь; что-то даже по философии, потому что знали, что я учился и защищал магистерскую диссертацию на кафедре философии; спросили, читал ли я какую-то книгу Мэтью Манна.

Почему вы пошли именно на кафедру философии?

Потому что у меня было много вопросов и тем, в которых хотелось разобраться.

Какого рода вопросы? Некоторых студентов, например, очень интересуют различия в догматики севириан и афтартодокетов.

Нет, меня волновал более приземлённый вопрос - о смысле жизни. Когда я был ещё ребёнком, я представлял, что люди – марионетки, но не мог понять, в чьих же руках? Это было ещё до того, как я стал ходить в храм, когда был ещё маленьким. Повзрослев, начал интересоваться философией: сперва читал Сенеку, который в какой-то степени ответил на многие мои вопросы, а затем перешёл к русским философам: Соловьёву, Бердяеву - они читали мистиков, и я стал читать немецких мистиков, занялся Майстером Экхартом, дошёл до схоластики - Фомы Аквинского и так далее.

На какую тему Вы писали дипломную работу?

Я защитил работу «Мистический опыт познания Бога в учении Майстера Экхарта», написанную под руководством Виктора Петровича Леги.

Трудно было писать?

Трудно из-за нехватки времени. Может быть, из-за нехватки собранности,

но если человек по-настоящему хочет написать диплом, он в любом случае его напишет.

Мы были первой группой, которая училась шесть лет, на магистров.

Бакалаврский диплом у нас никто не получал. Изначально мы учились пять лет и получали квалификацию специалиста. Те, кто проучился ещё год, стали магистрами.

Как Вы считаете, написание и защита бакалаврского диплома имеют смысл? Речь идёт именно о написании дипломной работы. В Болонской системе предполагается, что получение квалификации бакалавра не обязательно связано с написанием дипломной работы, необходимо лишь сдать экзамены. Они сложные, они действительно комплексные, их сдать трудно. После экзаменов студент получает соответствующую квалификацию, но бакалавр – это ещё не самостоятельный исследователь. В нашем изводе этой системы написание квалификационной работы требуется, имеется ли в этом смысл или нет?

У нас не было бакалавриата, поэтому сложно сказать. Мне кажется, смысл есть, это опыт, который, может быть, человек больше нигде не приобретёт. Я, например, веду занятия в воскресной школе: у нас при храме она трёхгодичная - туда обычно поступают люди с высшим образованием, и большая часть из них писать хорошие тексты не умеет, потому что этому их не научили в университетах и институтах. Мне кажется, что некий опыт, который позволит человеку что-то написать, систематизировать, проанализировать, привести в какой-то целостный вид – важен.

Разве для этого нельзя писать курсовые работы без претензий на новизну? Ведь речь идёт лишь о демонстрации определённых навыков.

В принципе, можно, но такой опыт необходим для любого студента.

Были ли у Вас какие-то сложности с подготовкой, предзащитой и защитой диплома?

Проблемы были, но сейчас это всё кажется несерьёзным.

Я много времени проводил в библиотеках. Привёз огромное количество литературы из Берлина, где проходил стажировку. Литература была на немецком, английском, французском. В школе я изучал английский, а в Германии я проходил курсы по немецкому. Мне был интересен этот язык, поэтому какие-то навыки я получил: читал более и менее хорошо – иногда со словарём, иногда без. Французский мы изучали здесь, в университете, поэтому на французском, немецком, английском я могу читать и воспользовался этими навыками при написании работы.

Продолжение следует...