Отец Павел, расскажите пожалуйста о храме, в котором мы находимся.

Мы находимся в храме в честь святого благоверного князя Димитрия Донского в Раеве. Я был назначен настоятелем этого храма в 2015 году. К этому времени уже было построено само здание храма, а регулярные богослужения совершались с 2013 года. Это первый из Московских храмов, возведенный в рамках «программы 200», так что строительство велось весьма быстро. Правда, многое еще предстоит сделать. Храм находится в типичном советском спальном районе – здесь очень много людей, которых только предстоит просвещать Евангельским словом. Относительно близко от нас строится большой храм в честь преподобного Серафима Саровского, ну и несколько дальше расположен древний Покровский храм. В общем храмов не хватает: наш изначально задумывался как приписной храм-часовня, так что его вместимость довольно скромная, но в итоге, по благословению Святейшего Патриарха, здесь все-таки был организован отдельный приход. Сейчас на воскресных Литургиях у нас причащается не менее 150 человек, причем многим прихожанам приходится молиться просто на улице, ну а на Рождество или на пасху причастников бывает вдвое или втрое больше.

Сегодня в этом храме прошла первая Литургия с сурдопереводом, скажите, а как возникла такая идея?

Все получилось промыслительно: одна из наших прихожанок, Любовь Павловна, как оказалось, является сурдопереводчиком, и поэтому знакома со многими группами слабослышаших людей в Северо-Восточном округе. Мы начали со встреч и бесед с этими людьми, для того, чтобы с ними познакомиться, ну а сегодня, действительно, впервые служили Литургию с сурдопереводом. В Москве такой опыт уже был, но в другом храме, в Новокосино, а вот в нашем округе это первый опыт. Вообще, хорошо бы, чтобы в каждом округе Москвы был хотя бы один храм, в котором бы велись такие богослужения.

Отец Павел, давайте теперь побеседуем о Вас: расскажите о том, как Вы пришли в Церковь и как решили принять священный сан.

Я родился в Москве в 1984 году. Мои родители были служащими, хотя мама, через бабушку и была до некоторой степени знакома с христианской верой, её крестили в детстве, но церковную жизнь не вела. Можно сказать, что семья была неверующей. Все изменилось после несчастного случая… Когда мне было около полутора лет: я случайно съел таблетки клафелина, которые случайно при приеме на пол просыпала бабушка: она была почти слепой, и эти таблетки ей прописал врач, чтобы контролировать давление. Причем о том, что что-то не так, мама догадалась лишь спустя несколько часов, когда пришла с работы, и не смогла меня разбудить. Меня госпитализировали, причем врачи предупредили, что шансов на благоприятный исход почти не было. Вот тогда мама и обещала Богу крестить меня, если я останусь жив. Через несколько дней я пришел в себя, а после выздоровления меня крестили в храме Рождества Иоанна Предтечи на Пресне. Причем крестной была моя бабушка, а отца вообще поставили перед свершившемся фактом.

А как шло дальнейшее воцерковление?

Постепенно. Окончательно к сознательной вере мама пришла спустя несколько лет после описанного случая – в начале 90-х гг. Мы ездили в Оптину пустынь, в Вознесенский монастырь в Ивановской области, а потом нашли и свой приходской храм рядом с домом – храм Тихвинской иконы Божьей Матери в Алексеевском. К этому времени мне было около шести лет. Как раз в это время в Свиблово в 297-й школе был организован православный класс, куда я и пошел учиться. Этот класс появился благодаря отцу Андрею Грачеву, настоятелю храма Ризоположения в Леоново, который тогда курировал эту школу. Там я учился до шестого класса, а потом перешел в школу 1323 на Ордынке. Формально эта школа не была Православной, но практически весь педагогический коллектив состоял из православных людей. К настоящему времени из того моего класса уже шесть человек служат священниками.

А как прошел период взросления? Не было бунта против Церкви?

Разумеется, сложности подросткового возраста были, но, к счастью, в бунт против веры и Церкви это не выливалось.

Когда Вы осознали, что хотите стать священником?

В 1994 году, в день моего рождения, отец Аркадий Тыщук благословил мне прислуживать в алтаре в моем приходском храме в честь Тихвинской иконы Божьей Матери в Алексеевском. И как-раз в последующие годы во мне и зрело убеждение, что я должен стать священником. К моменту окончания школы не сомневался в этом.

А как вы решили поступать в Свято-Тихоновский институт?

Дело в том, что мой духовник, отец Николай Диваков, благословил мне отслужить в армии, чтобы несколько обуздать не в меру активную натуру, поэтому я принял решение поступить в Тихоновский институт на вечернее отделение, окончить первый курс, потом отслужить в армии, а затем восстановиться на второй курс и продолжить учебу. Так в итоге я и поступил. Однако после окончания воинской службы меня пригласили на работу в Федеральную службу охраны. Вот в этот момент у меня возникли некоторые сомнения – был большой соблазн принять это предложение, но в итоге я все-таки решил вернутся в институт.

Почему Вы не пошли учится в семинарию?

Как я уже сказал, мы с духовником решили, что мне следует в 18 лет отслужить в армии, а, как мне тогда казалось, при поступлении в семинарию придется ждать окончания полного семинарского курса, и в армию идти только после этого. Кстати, поэтому я и не пошел на дневное отделение Тихоновского – там же тоже предоставлялась отсрочка. И потом, мне уже нужно было работать для того, чтобы обеспечивать свою семью – сначала речь шла о помощи маме, а на втором курсе я сам женился. Ну а кроме того, я учился на подготовительном отделении ПСТБИ, и в процессе обучения убедился в том, что здесь есть серьёзная научная школа. Ну и из дома уезжать еще на 4-5 лет тоже не хотелось.

Раз Вы упомянули о женитьбе, то спрошу Вас о том, как Вы нашли свою избранницу.

Началось все с товарищеского футбольного матча с ребятами из храма Покрова Пресвятой Богородицы в Меведково. За наших соперников болели девушки из их общины. Так и завязалось знакомство с Ульяной. Она дождалась меня из армии, хотя тогда служить еще нужно было целых два года. И после этого мы обвенчались.

Какие воспоминания у Вас сохранились об учебе? Все-таки обучение на вечернем отделении имеет свою специфику: приходится приезжать на занятия после рабочего дня… Трудно было?

Было непросто. Особенно после армии – там же целых два года не было особой интеллектуальной нагрузки. Так что второй курс был весьма непрост. К тому же мне пришлось досдавать разницу в программах обучения: пока я служил в армии, институт стал университетом, и изменился набор учебных дисциплин. В первую же сессию после восстановления я не сдал три предмета. Пришлось «поднажать», где-то даже не поспать ночами. Но в итоге все завершилось благополучно: долги я сдал. Потом тоже учится было непросто, но все-таки полегче, чем в первый год. Требования были высокие, но при этом и сами предметы были интересны, и от преподавателей всегда исходила доброжелательность и готовность помочь.

У кого Вы писали диплом?

Поскольку мне всегда была интересна история, то я выбрал для специализации кафедру Истории Русской Православной Церкви. И курсовые и дипломную работу я писал под руководством отца Иоанна Воробьёва. Темой диплома была «Русская Православная Церковь в период Великой Отечественной войны на примере Москвы». Отец Иоанн предоставлял довольно большую свободу для творчества, но при этом прекрасно разбирался в тонкостях исторических процессов, так что в итоге удалось написать хороший диплом.

Как Вас рукоположили в сан диакона?

Я подал на имя Святейшего Патриарха Алексия II прошение о хиротонии по окончании второго курса, по благословению настоятеля Тихвинского храма, отца Аркадия Тыщука. Я думал, что буду служить в этом храме, однако оказалось, что диакон нужен был в соседнем храме – в честь иконы Божьей Матери Нечаяная Радость на Шереметьевской улице. Я в течении полугода трудился там алтарником, а потом Архиепископ Истринский Арсений рукоположил меня в диаконский сан. Это было в сентябре 2006 года.

Помимо священнослужения, били ли у Вас иные приходские послушания?

Почти сразу мне благословили заняться молодежным служением. Мы начали с того, что просто собрались с теми ребятами, которые ходили в наш храм. Наше объединение мы назвали «Лествица». Мы стали вместе ездить в различные паломнические поездки, участвовать в других мероприятиях, просто встречаться и беседовать. Постоянных прихожан среди наших ребят было изначально не более 10-15 человек. Уже они приводили к нам своих друзей – так что на каких-то «больших» мероприятиях бывало по 30 – 40 человек. Из них, правда, далеко не все ходили на богослужения. Как правило все начиналось именно с посещения внебогослужебных мероприятий или с помощи в их организации. Уже потом, в ходе такого общения эти люди постепенно приходили к пониманию необходимости совместной молитвы за богослужением, начинали ходить в храм, исповедоваться и причащаться. Может быть они пока не начали вести полноценную церковную жизнь, но все-таки Церковь уже заняла в их жизни определенное место. Хотя бы раз в месяц они приходят в храм на богослужение.

С чего вообще следует начинать приходскую молодежную работу?

Вопрос очень непростой. Я начал с бесед. Просто с рассказа о себе. Узнали у кого какие интересы, вопросы, проблемы… Я спросил у ребят, кто из них чем хотел бы заниматься. В итоге мы стали чередовать виды активности, чтобы интересно было всем. Смотрели и обсуждали фильмы, разговаривали о Священном Писании, ездили в паломничества, в общем не зацикливались на чем-то одном. Старались внести максимум разнообразия. Сам график встреч и их конкретное наполнение мы планировали все вместе.

На следующем этапе мы решили посмотреть, а что происходит в других храмах Москвы, какие вообще есть в нашем городе молодежные проекты. Так постепенно мы стали выходить на окружной и городской уровни. Участвовать в самых разных крупных событиях православной жизни Москвы: приезжали со своими командами на Георгиевские игры, сами проводили турниры по единоборствам, хотя сейчас мы постепенно отказываемся от слишком контактных видов спорта, организовывали фотовыставки. Так постепенно и сами стали выступать в качестве организаторов трех-четырех крупных мероприятий ежегодно.

А как возник акцент на спортивную составляющую?

Отчасти к этому располагает сам храм: ведь святой князь Димитрий известен как защитник нашего Отечества. Да и последние события в мире говорят о том, что дремать не время. Ну и самим ребятам это интересно: это альтернатива суррогатам в виде алкоголя или дурной компании. Да и из-за компьютера вытащить ребят бывает полезно: они же, как правило, не работают за компьютером, а попросту в игры играют. Но все-таки физическое развитие – это только вспомогательный момент в деле духовного развития. Иначе ничего хорошего не выйдет.

Как долго Вы служили диаконом? Не хотелось скорее стать священником?

Восемь лет. Священником, конечно, стать хотелось, но при этом было понимание того, что лучше доверится Божьему промыслу и самому не форсировать события. Кстати, после окончания обучения в ПСТГУ я чувствовал внутреннюю потребность дальнейшего обучения, поэтому я поступил в РГГУ на вечернее отделение факультета Международных отношений – там я занялся исследованием международных контактов Русской Православной Церкви в середине XX века, в частности, роли митрополита Вениамина Федченкова в организации ленд-лиза и открытии второго фронта. Сейчас я оканчиваю там аспирантуру. Этот опыт обучение в светском ВУЗе тоже был для меня важен: я общался с совершенно нецерковными людьми, естественно при этом мне задавали вопросы о вере и Церкви. Могу сказать, что к сегодняшнему дню я крестил детей у четверых моих сокурсников по РГГУ.

Когда Вас рукоположили в сан священника?

В августе 2014 года. Причем Святейший Патриарх Кирилл рукополагал меня в Тамбове. Служить я продолжил в том же храме в честь иконы Божьей Матери Нечаяная Радость в Марьиной Роще. А менее чем через год, неожиданно для меня, я был назначен настоятелем храма Димитрия Донского в Раеве. Сначала было, конечно, страшно: ведь на тот момент священнического опыта у меня было совсем немного.

Вас назначили в храм, где уже была приходская община. Смена настоятеля – это всегда непросто для паствы. Как Вы с этим справились?

Прежде всего, с любовью. Здесь действительно была приходская община, и я в своей деятельности в значительной степени опирался и опираюсь на тех людей, которые трудились здесь до моего назначения. Я с самого начала объяснил, что не имею намерений перестраивать приход под себя: никого не намерен увольнять или обижать каким бы то ни было образом. И действительно со дня моего назначения отсюда не было уволено ни одного человека. Со своей стороны, прихожане поняли, что служить Богу следует при любых обстоятельствах и при любом настоятеле. Так что взаимопонимание с приходом мы нашли.

Год назад Вам поручили курировать молодежную работу на уровне викариатства: что в связи с этим изменилось в Вашей жизни?

Практически изменилась вся жизнь: прежде всего график жизни. Раньше все-таки получалось регулярно выкраивать время для семьи, для детей. Сейчас практически все эти заботы легли на плечи матушки. Работа в викариатстве предполагает постоянное участие ответственного за молодежную работу во всех соответствующих мероприятиях викариатства. Недавно, например, мы собирались вместе со всеми приходскими молодежными работниками викариатства и договорились о том, чтобы каждый храм представил свой проект большого мероприятия, в реализации которого викариатство будет помогать. Это означает, что мне нужно будет принимать участие во всех этих мероприятиях, это в дополнение к соответствующим проектам в нашем храме. Это все трудно, но это обязательно нужно делать.

Традиционно в заключение беседы спрошу Вас о том, что главное в служении священника?

Нужна ревность в служении Богу и любовь к людям.

Спасибо за интересную беседу!