Отец Евгений Шилов окончил ПСТГУ в 2005 году. С этого же года начал преподавать в нашем университете. Мы попросили отца Евгения вспомнить о годах учебы и порассуждать о современном положении дел в области богословского образования. Мнение отца Евгения интересно тем, что ему довелось на себе испытать особенности как семинарской так и университетской систем обучения. Причем как в качестве студента, так и в качестве преподавателя.

Отец Евгений, расскажите пожалуйста немного о себе: когда и как В ы решили, что хотите служить Церкви и, в частности, в священном сане.

Я родом из Владимирской области. Все началось, наверное, с 1990 года, когда у нас открылась воскресная школа при храме. До сих пор помню: я учился еще в музыкальной школе, когда пришел к маме (она была заведующей библиотекой), и она показала мне районную газету, в которой было опубликовано объявление, что открывается воскресная школа. С этого все началось. Это было для нас, в некоторой степени, неожиданностью - тогда школы еще не открывались, поэтому народу было много - 83 человека…

А потом постепенно люди стали отсеиваться и остался какой-то костяк, люди, которые до сих пор остаются постоянными прихожанами этого храма.

Сколько Вам было тогда лет?

Мне было 9 лет.

И что это был за приход?

Это храм Крестовоздвижения Господня в городе Вязники Владимирской области.

Далеко от Владимира?

90 км в сторону Нижнего Новгорода.

Порядочно…

С этого все началось. Потом я стал ходить на службы – хотя тогда я в них ничего не понимал... До этого момента я интересовался церковной тематикой. Было много вопросов… Иногда я с бабушкой приходил на какие-то праздники, но назвать нас прихожанами, я думаю, вряд ли можно было...

А Ваши родители?

Родители не церковные, хотя крещеными все были. В принципе, всё началось именно с храма: сначала я алтарничал, помогал на клиросе, а в 1993, уже на третий год, когда мне было 11 лет, меня попросили вести детскую воскресную школу. Вз рослые тогда занимались со священником, а дети с таким же, как они, ребёнком. С этого началась моя преподавательская деятельность. Несколько лет я преподавал там, потом решил, что надо поступать в семинарию, хотя по окончании школы мне дали характеристику и рекомендацию на все журфаки России - без экзаменов я мог бы поступить, куда захочу, поэтому учителя мои не поняли, почему я всё-таки пошел в семинарию. Сперва я хотел поступать в Московскую семинарию, но наш владыка сказал, что надо беречь свои кадры, и благословил поступать во Владимирскую. Там я отучился год. Во многом она мне очень помогла, хотя это осознание пришло спустя многие годы: например, я стал более трезво смотреть на религию, на Церковь, на веру, на священство. У меня, может быть, были розовые очки, которых я там лишился. Очень полезный урок. Причем в самом начале, когда я поступил, ко мне вышел один из секретарей, и сказал: «Знаешь, тебе надо поступать в Москву!». А через год я уже подал документы в ПСТГУ – и поступил.

И всё же - как Вы решились, отучившись год в семинарии, сменить образовательное учреждение?

Я понимал, что тот уровень образования, который я хотел получить, там я не получу. Это была заочная семинария, что, во-первых, меня не устраивало из-за вопросов, связанных с призывом в армию, а, во-вторых, из-за уровня образования. На некоторых дисциплинах мне очень хотелось в чём-то разобраться, с чем я самостоятельно справиться не мог, но преподаватель говорил о чем-то другом, опуская какие-то важные моменты, считая их общеизвестными и очевидными. Конечно, мне хотелось узнать больше, поэтому и появилось желание чего-то более фундаментального.

Вопрос о государственном дипломе тогда Вас не интересовал?

Нет.

И вы уже твердо знали, что хотите стать священником?

Сложно сказать. Наверное, какое-то желание было, где-то внутри.

Но твёрдого решения ещё не было?

Наверное, я считал, что будет дерзновением с моей стороны этого желать…

У вас были какие-то представления о том, чем Вы будете заниматься после окончания духовного учебного заведения?

В первую очередь, мне хотелось ответить себе на вопросы, которые стояли передо мной. Ну, грубо говоря, быть образованным человеком в той сфере, которая мне интересна.

То есть это был личный интерес, и каких-то будущих профессиональных планов тогда еще не строили?

Да, не строил

Вы поступали в Свято-Тихоновский университет на первый курс?

Били ли проблемы с поступлением?

Да, я поступал на первый курс. Первый раз я историю России не сдал. Все остальное - сдал, а историю не сдал. Потом все пересдал и поступил.

У Вас за плечами, пусть и заочный, но, все-таки, год в семинарской системе. Как бы Вы могли охарактеризовать разницу между семинарией и Свято-Тихоновским институтом?

Мне кажется, что я могу неплохо сравнить семинарскую систему с ПСТГУ, поскольку я сейчас преподаю в Николо-Угрешской семинарии.

Если отмести то мое знание семинарской системы, которое у меня есть теперь, и попытаться вернуться прошлое, то, наверное, семинария, все же, ставит перед собой цель готовить будущих священнослужителей для Церкви, либо восполнить недостаток образования у тех кто принял сан, не имея духовного образования. Научных задач она перед собой не видит, подобных целей не ставит. Поэтому с точки зрения уровня научной подготовки, в принципе, уровень у семинарии низкий. Это, наверное, не только в России: недавно я разговаривал с румынскими богословами… Семинария – это такая школа, после обучения в которой можно принять сан

Какие у Вас впечатления от учебы на Богословском факультете?

Положительные. Мы жили Университетом. Когда я, например, сравниваю себя, студента, со студентами современными, я понимаю, что мы были более цельными, мы полностью жили в Университете, мы были студентами в полном смысле - никакой другой жизни у нас не было: мы целыми днями, сутками, неделями, годами проводили здесь.

Вы жили в общежитии?

Нет. Тогда. Я учился в те годы, когда еще не было общежития: с 1999 по 2005.

Учиться трудно было?

Да, трудно.

Какие предметы вызывали наибольшие сложности?

Те, к которым я не расположен: например, литургика.

Речь идет об исторической литургике или Богослужебном Уставе?

Об Уставе.

Интересно слышать такое от священника. Чем же Вам этот предмет так не угодил?

Не то, чтобы не угодил, просто я его не понимал. Еще когда я учился в семинарии, мне очень хотелось разобраться - я не понимал, что происходит на богослужении, что там меняют, что читают. Я приезжал на занятия в семинарию, и к нам приходил священник, который говорил: «Ну, вы все священники, диаконы, вы все знаете. Давайте я вам расскажу…» У него было две темы, о которых он любил рассуждать: глобализация и масонство. Я приезжал домой и понимал, что я ничего не понимаю. Конечно, в ПСТГУ было по-другому. Сидел над книгами, корпел, выписывал все… Я видел, что все эти таблицы, устав, который нужно знать, изучают на практике, потому что теория моментально вылетает из головы. К экзаменам можно всё вызубрить, но через месяц-два из головы всё вылетает, если нет практики. Устав нельзя просто так «изучать».

Как Вам представляется возможная практика, особенно учитывая, полностью Типикон у нас нигде не исполняется?

Ну, по крайней мере, даже то, что мы исполняем на практике, непонятно, если мы изучаем только теорию, и практики у нас нет.

Теперь мы перешли к определенным недостаткам образования. Чего Вам не хватало в годы студенчества, и чего, с Вашей точки зрения, не хватает нашим нынешним студентам в перспективе их возможного будущего рукоположения в священный сан?

Я могу судить лишь на примере своей группы. У нас ни один из доучившихся не планировал или, по крайней мере, никогда не говорил о том, что хочет быть священнослужителем. Для нас это всегда было за скобками - мы такие вещи не обсуждали. Может быть, если бы тогда нам прямо задали этот вопрос, то мы бы ответили: «да, мы хотим», но открыто об этом никто не говорил. Наверное, поэтому мы поступали сюда, а не в семинарию. Здесь – другой уровень знаний, людей готовят, как мне казалось, для иных целей: не только быть священником, но и иметь возможность заниматься наукой, глубоко разбираться в каких-то вопросах.

Мне кажется, тогда нам всего хватало, хоть мы и не задумывались над этим. По крайней мере, если посмотреть на современную молодёжь, нынешних студентов, то им явно не хватает какой-то цельности: они сидят на лекциях, слушают, приходят на экзамены, сдают их, но в них нет увлечённости, вовлеченности. Может, это связано с тем, что сейчас информация более доступна, а социальные сети и многое другое отвлекают их от момента «здесь и сейчас».

Это проблема студентов, или это проблема преподавателей?

Мне кажется, это проблема студентов.

Я спрашиваю потому, что, может быть, это проблема с обеих сторон.С одной стороны, студент может скучать на лекции потому, что он уже давно прочитал то, о чем ему рассказывает преподаватель в книжках, по которым сам же этот преподаватель учился. С другой стороны, может быть, ему не интересно именно потому, что для него все учебные предметы существуют только для того, чтобы благополучно сдать сессию и перейти на следующий курс. Вообще, Болонская система, в ее европейском исполнении, рассчитана на то, что материал, который можно где-то прочитать, студенты читают сами. Преподаватель же, в основном, выступает не как лектор, а как консультант, ведущий семинары, на которых самостоятельно полученные знания можно углубить и расширить. Проблема в том, что богословие – это единственная специальность, к которой у наших абитуриентов может не быть вообще никакой подготовки: к нам приходят молодые люди, окончившие только обычную общеобразовательную школу. С другой стороны, может быть, это проблема, действительно, внутренней мотивации: зачем человек приходит получать богословское образование в наш университет на Богословский факультет? Как вам кажется, что здесь главное, что второстепенное?

Мне кажется, есть и объективный, и субъективный момент в том, что вы сказали. С одной стороны, студент не научен в школе самостоятельно работать с текстом, и, если ему его просто задавать, он его может прочитать, но всё равно многого не поймет. Я это помню по себе: когда я был на первом курсе и читал книги, многого не понимал. В этом случае объяснения преподавателей очень помогали.

С другой стороны, у многих, может быть, совсем нет мотивации. В последнее время, мне кажется, наш Университет становится каким-то брендом. Хорошо, если ты студент ПСТГУ - это уже некоторая марка, поэтому многие студенты приходят сюда, хотя до конца даже не понимают, что они хотят здесь получить. Им важно быть студентами ПСТГУ, они должны получить корочку - желательно, без плохих оценок, но насколько им действительно все это нужно?

То есть некоторым нашим студентам непонятно зачем получать столь глубокие знания?

Да, и когда их спрашиваешь: что вы будете делать со знаниями, которые вы здесь получите? Многие говорят: не знаем.

Означает ли это, что, если человек твердо решил служить Церкви в священном сане, но у него нет желания глубоко разобраться в вопросах веры и быть готовым к какому-то еще пастырскому служению, кроме чисто богослужебного, то ему следует поступать не к нам, а, скажем, в семинарию?

Я думаю, да, если это вообще верная постановка вопроса для человека, желающего принять сан.

Идет ли речь о любой семинарии, или, если мы говорим о семинариях ведущих: Санкт-Петербургская, Сретенская Семинария, Московская Духовная Академия, то в таком случае выбор уже оказывается не между наукой и практикой, а всего-навсего между формами преподавания этой науки?

Это зависит от человека: если он хочет получить какие-то более серьезные знания, если он понимает, что те знания, которые он имеет о Церкви, ему недостаточны, то он уже сам должен выбирать, какая форма ему будет пригодна. Когда я учился в семинарии, я, к примеру, видел, что там очень разные семинаристы. Были там и священники, которых просто вынудили получить бумагу о том, что они семинарию окончили

Ну да, епископ благословил, чтобы все клирики, не имеющее семинарского образования, его получили: владыка благословил – надо выполнять послушание.

Когда мы приезжали на заочный сектор, это было видно: такие священники отдыхали. Я понимаю: они вырвались от службы, от бытовых забот, и там они были предоставлены сами себе – они просто устали и им как бы неинтересны читаемые лекции: на зачет они придут, что-нибудь наговорят (всё же священник что-то всегда сказать может и что-то, конечно, знает), но видно, что им это совершенно не нужно. Однако были и другие люди – начитанные, интересные, с которыми мы ночами сидели, разговаривали - так что уровень у всех разный.

Беседовал Иван Бакулин. Продолжение следует…