Священник Алексей Батаногов окончил ПСТГУ уже приняв сан и имея за плечами опыт восстановления одного храма, в котором трудился алтарником и старостой. В настоящее время отец Алексей создает общину и трудится на строительстве нового храма в московском районе Перово. О своем пути в Церковь и о тех трудностях, с которыми пришлось столкнуться как на этом пути, так и уже служа в священном сане, отец Алексей рассказывает нашим читателям.

Отец Алексей, Вы росли в церковной семье?

Семья не была церковной. Бабушка ходила в храм, родители не были атеистами, однако церковного воспитания у меня в детстве не было. Но крестили меня уже в раннем детстве.

В каких краях Вы родились?

В Москве.

Когда же Вы пришли в Церковь?

Активный поиск смысла жизни у меня начался на первом курсе института. Я окончил обычную советскую школу и поступил в московский Институт радиотехники, электроники и автоматики. Это был конец 80-х: уже полным ходом шла подготовка к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Благодаря этому до меня стала доходить какая-то информация о Православной Церкви. До этого момента я только знал, что бабушка ходит в церковь. Поскольку атеизма в семье не было, то я относился к этому по доброму, но все-таки полагал, что церковность – это нечто устаревшее и страшно далекое от современной жизни. Огромную роль в моем воцерковлении сыграла будущая супруга: мы познакомились после окончания 3-й курса. К тому моменту я уже стал заходить в церковь, читал духовную литературу, прежде всего Евангелие, даже из комсомола на 2-м курсе вышел по религиозным мотивам, но полноценной церковной жизнью еще не жил. А моя супруга была с детства воцерковленным человеком. В огромной степени благодаря ей у меня появилось ощущение правды христианской жизни.

Получается, что до этого момента Вы шли к Церкви не столько через людей, сколько через книжки?

Через книжки, через размышления. Очень большое значение для меня имела иконопись. Я посещал абонемент в Третьяковской галерее, где раз в две недели проходили лекции по древней живописи. Там были серьезные лекторы, научные сотрудники. Они показывали нам слайды, рассказывали об иконе, ну и, разумеется, о христианском мировоззрении, без которого икона непонятна.

А какие авторы больше всего на Вас повлияли?

Важнее всего было Евангелие. Помимо этого я читал книги отца Александра Меня, отца Павла Флоренского – им тогда очень увлекался мой друг по институту, Николай Николаевич Павлюченков, кстати, он тоже окончил Свято-Тихоновский университет и сейчас там преподаёт. Много читал я и свт. Игнатия Брянчанинова.

Закончив МИРЭА, Вы стали работать по специальности?

Нет. На 4-м курсе я женился. К этому времени я совмещал учебу с послушанием алтарника, хотя, честно говоря, из-за большой учебной нагрузки это послушание было не столько помощью храму с моей стороны, сколько просто возможностью для меня молиться в алтаре в воскресные дни и в праздники. Во время моей учебы на 5-ом курсе, мой духовник, священник, который нас венчал, получил послушание восстанавливать храм и позвал меня ему помогать. Написание диплома у меня совпало с активными строительными и восстановительными работами, подготовкой храма к началу богослужений. Так в начале 1992 г., сразу после защиты диплома, я оказался церковным старостой и алтарником этого храма.

А как Вы познакомились с этим священником?

Мой духовник – протоиерей Николай Кречетов. Он служил в храме Рождества Иоанна Предтечи в Новогиреево. И моя жена была прихожанкой этого храма. Она нас и познакомила. Отец Николай не был первым священником, которому я исповедовался. К тому моменту у меня уже был некоторый опыт церковной жизни, но постоянного духовника еще не было. И вот, благодаря супруге, вернее тогда еще невесте, я стал исповедоваться у отца Николая.

После окончания вуза у Вас не было желания дальше работать по специальности? Как получилось, что, несмотря на перспективную специальность, Вы не захотели дальше по ней работать?

Еще на 4-м курсе у меня возникла идея перевестись в другой вуз – ярко проявился интерес к гуманитарным наукам. Но, во-первых, перевестись на старших курсах из технического вуза в гуманитарный было невозможно, во-вторых, меня и отец Николай не благословил на такой шаг, сказав, что надо закончить первый институт, что техническое образование еще никому никогда не мешало.

А трудно было писать диплом и оканчивать вуз с такими чемоданными настроениями?

Трудно было главным образом потому, что в тот момент началась активная фаза подготовки храма к богослужениям, и я практически все время проводил там. Иногда казалось, что написать диплом в этой ситуации невозможно. В общем, то, что мне удалось написать хороший диплом и защитить его на «отлично», можно назвать чудом. Кстати, мне тогда очень помог научный руководитель. После защиты меня даже уговаривали остаться в аспирантуре. Конечно, это было приятно, но в мои планы не входило. Тогда встал вопрос о работе по распределению, но я, по совету отца Николая, сказал, что уже нашел себе высокооплачиваемую работу, а так как на дворе были 90-е годы и гиперинфляция, то настаивать на том, чтобы я пошел работать в какой-нибудь закрытый НИИ, не стали.

Когда Вы решили, что будете готовиться к принятию священного сана?

Отец Николай служил в храме единственным священником без дьякона, так продолжалось весь 92-й год. А поскольку я был алтарником и старостой этого храма (патриарх Алексий как-то пошутил: «самый молодой староста»), то через некоторое время отец Николай благословил меня готовиться к хиротонии. В те годы при наличии светского высшего образования можно было принять сан до получения богословского образования. В итоге 20 февраля 1993 г. меня рукоположили в сан диакона. В этом сане я прослужил чуть больше двух лет, а в июне 1995 г. меня возвели в сан священника.

Трудно ли было на первых порах служить в священническом сане? Ведь на тот момент у Вас еще не было духовного образования, а люди, часто в трудных обстоятельствах, обращаются к Вам за советом? Не страшно ли было брать на себя такую ответственность?

К тому времени я, конечно, активно стал читать серьезную богословскую литературу, занялся самообразованием.

Конечно, очень много мне дал пример служения отца Николая. Я благодарен ему за то, что он меня научил не давать поспешных советов.

Важно, что он, опытный священник, был в эти годы рядом – в трудных случаях всегда можно было обратиться к нему за помощью.

А люди не обижались на Вас из-за того, что Вы отправляли их к отцу Николаю?

Мне кажется, что обид не было. По-моему, священник должен прежде всего помолиться с человеком, помочь ему открыться для молитвы, для покаяния, помочь укрепиться в вере. Это более важно, чем дать совет. Известно ведь, что даже самый мудрый совет может быть бездейственным, а иногда и ослица может вразумить пророка. Мне кажется, что священнику, особенно молодому, всегда нужно помнить, что не следует ни в коем случае надеяться на себя.

Как Вы узнали о Свято-Тихоновском институте?

Моя супруга поступила в ПСТГУ (тогда еще ПСТБИ) на год или на два раньше меня, и мне удавалось ходить на лекции вместе с ней. Кроме того, отец Николай иногда приглашал меня послужить в Николо-Кузнецкий храм. То, что мне следует получить богословское образование, было очевидно. Хотелось поступить в ПСТБИ раньше, но возможности, по причине большой нагрузки, просто не было. Но как только такая возможность появилась, летом 1995 г., я поступил на Богословский факультет, на вечернее отделение.

Трудно было учиться?

Учиться было трудно. Конечно, высшее образование помогало в процессе учебы: были какие-то навыки, умение работать с литературой. Проблемой была катастрофическая нехватка времени. И я очень скорбел по этому поводу, потому что мне интересно было учиться, но что-то приходилось пропускать.

Какие предметы, какие учебные дисциплины в вашей практической, пастырской деятельности в большей степени пригодились?

Набор довольно очевидный: литургика, пастырское и сравнительное богословие, догматика. Мне кажется, что эти дисциплины являются обязательными и основными. В Церковь приходят люди, ищущие Бога, не довольствующиеся поверхностными ответами, у некоторых из них высшее образование, поэтому поверхностное знание православной веры для священника просто недопустимо. Я помню, мне очень нравился предмет отца Олега Давыденкова по истории Восточных церквей. Это колоссально тяжелая дисциплина. И на таком уровне, наверное, в пастырской деятельности эти знания применяются нечасто. Мне приходилось говорить с монофизитами не один раз, обычно это были армяне, и знание таких тонкостей, о которых нам рассказывал отец Олег, мне не требовалось. Но мне кажется чрезвычайно важным, что человек должен учиться всю жизнь.

Сам по себе интерес к богословской науке для священника очень важен.

Если его нет, то это тревожный сигнал.

Как сложилась Ваша учебно-научная судьба после окончания университета?

После защиты диплома о свт. Луке Крымском мне порекомендовали довести работу до уровня диссертации. Вспомнилось, что однажды мне уже пришлось отказаться от подобного предложения. В этот раз мне самому было интересно продолжать эту тему, и я согласился. Но работу я, увы, так и не дописал, хотя и сдал необходимые кандидатские экзамены, но на этом все и закончилось. Просто не хватило времени. В те годы я служил в храме Спаса Нерукотворного в Перово. Этот храм находился в непосредственной близости от больницы. Долгие годы приходилось фактически быть там единственным священником: настоятель храма возглавлял другой приход, в воскресные дни он служил в основном храме – Воскресения Христова в Сокольниках. Так что и требы, и больница были несколько лет на мне.

Как Вас перевели в этот храм? Жалко было уходить от отца Николая?

Это было в 2000 г. Жалко было уходить от отца Николая и жалко было уходить из храма, который был восстановлен фактически из руин. Но выбора не было. Помню очень хорошо, как владыка Арсений сказал: «Понятно, что Вы не этого хотите, что для Вас это тяжело. Все знают, сколько трудов Вы вложили, но теперь очень нужен священник в храме в Перово». Я спросил у владыки, можно ли отказаться. Он сказал: «Нет, отказаться, конечно, нельзя. Просто хотелось, чтобы Вы как-то смирились с этим, подготовились».

Как Вы входили в эти новые для себя обязанности, став практически единственным священником больничного храма? Больничное служение – это было нечто новое для Вас?

Конечно, это был совершенно другой приход, было все новое. Если служа в центре Москвы вторым священником, при опытном настоятеле, чувствуешь себя как за каменной стеной, то здесь сразу оказываешься на передовой. Количество людей несоизмеримо больше, чем раньше, огромное количество треб в больнице и в домах у прихожан. Раньше требы для меня были исключением, а здесь, особенно Великим постом, бывало по 10 причастников на дому в день, 2–3 соборования. И так несколько раз в неделю. Приходилось ходить в больницу перед Литургией или в день, когда не было богослужения. Фактически 3–4 часа в день можно было провести только на требах. Но зато у меня появился опыт самостоятельного служения всех праздничных и великопостных служб.

Как при таком графике не стать ремесленником-требоисполнителем?

Очень сложно. Благодарен нашему университету:

счастье, что в жизни мне встречалось много хороших священников,

которые всегда были для меня добрым примером. Для меня был очень важен пример отца Владимира Воробьева, отца Валериана Кречетова, отца Аркадия Шатова, ныне епископа Пантелеимона. Не могу не вспомнить отца Александра Куликова (ныне покойного). Много дали проповеди отца Дмитрия Смирнова. Важно было и то, что мне посчастливилось служить с опытными настоятелями: протоиереем Николаем Кречетовым и протоиереем Александром Дасаевом. Помимо настоятельства они оба были благочинными. Ректор университета - отец Владимир большое внимание в своих лекциях уделял вопросу о вдумчивом подходе к служению. Хотя и было подчас очень трудно, но это служение в больничном храме мне многое дало. Мы все в те годы постоянно чувствовали помощь Божию: например, в Великий Четверг в 2001 г. на Литургии из одной чаши причастилось 400 человек. Сейчас мне уже трудно такое представить, а тогда с Божьей помощью удавалось выдерживать.

Удивительным был сам опыт больничного служения. Это особое служение, когда ты соприкасаешься с людьми, часто находящимися на смертном одре или в тяжелом состоянии. И часто в таком состоянии Господь совершает настоящие чудеса. Мы, православные, даже иной раз к таким чудесам привыкаем.

Что Вы имеете в виду?

Однажды позвонила мне молодая женщина и стала уговаривать причастить ее маму. Далее в ходе разговора выясняется, что прийти надо срочно, потому что она почти при смерти, без сознания, не может даже сказать, хочет ли она общаться со священником. Более того, она всю жизнь ругала Церковь и попов, и вообще вела специфический образ жизни: тяжелое пьянство, от которого она, собственно, и умирает. Стало совершенно ясно, что ни о каком причастии, ни о каком соборовании речи идти не может, потому что ее мама человек неверующий. Но дочка просила, умоляла сделать что-нибудь, и не откликнуться я не мог. Я пришел в палату реанимации, поговорил с врачом, который сказал мне, что женщина при смерти. Я прочитал молитву о болящих из требника, помазал ее маслицем от лампадки, перекрестил ее и ушел. На следующий день или через день звонит ее дочь и говорит: «Батюшка, спасибо вам огромное, вы можете к маме прийти? Вы знаете, маме стало лучше, ее перевели в общее отделение, и она попросила позвать священника». Я был поражен, войдя в палату. Я предполагал, что там лежит женщина едва в сознании, а встречает меня в дверях, стоя на своих ногах, совсем нестарая женщина, ей на вид около 50. Она искренне покаялась в своих грехах. Я ее причастил. Потом она прожила еще год и за это время неоднократно исповедовалась и причащалась. Умерла она через год мирной христианской кончиной. Ей Господь дал год на покаяние ради молитвы, по любви ее дочери. Они жили в другом районе, но отпевать ее привезли в наш храм, памятуя об этом ее обращении, причащении. Конечно, это событие колоссально повлияло и на меня, и на всех ее родственников. Это было очевидное чудо Божие, явленное для нее и ее близких.

В другой раз меня пригласил причастить умирающую маму в больнице мужчина вполне церковного вида. При встрече по всем правилам взял у меня благословение. Оказалось, что его мама, уже пожилая женщина, была некрещеной. Она была в сознании, сама захотела креститься. Хотела сделать это раньше, да все откладывала. Я пришел к ней в отделение. У нее был инсульт с парализацией рук. Я ее спросил, верует ли она в Бога, желает ли покреститься, она закивала. Конечно, крестил я ее окроплением, иначе было просто невозможно. И когда потом я повернулся к кресту, Евангелию, взял требник, прочитал молитвы, я боковым зрением увидел, что у сына на лице выражение глубокого удивления. Оказалось, что когда его маме стали одевать крещальную рубашку, у нее прошла парализация. Она согнула руки и очень легко одела эту рубашку. Это его поразило. С собой у меня были Святые Дары, чтобы ее причастить после крещения. И она сама, пока читалась молитва перед причастием, скрестила на груди руки, как полагается перед чашей. Он был поражен – ведь до этого его мама ни разу толком в церкви не была. Мне подумалось, что такое явное чудо совершено ради ее сына и в утешение для меня самого. Дальше выяснилось, что ее сын сам уже лет десять решает вопрос креститься ему или нет, он думает, что, возможно, уже был крещен в детстве. И эта мысль на протяжение многих лет удерживает его от крещения. Явил такое знамение ему для того, чтобы прекратить эти колебания.

Скажите, а когда Вас назначили настоятелем строящегося храма?

Это длинная история. Указ о своем назначении настоятелем строящегося храма святого равноапостольного князя Владимира в Новогиреево я получил в августе 2013 г. Но лет за шесть–семь до этого я получил указ от Святейшего Патриарха Алексия о назначении меня настоятелем строящегося храма Всех святых в земле Российской просиявших. Это случилось задолго до запуска «Программы 200», и тогда, по объективным причинам, невозможно было даже зарегистрировать приход как юридическое лицо: как раз в это время проходила смена приходского устава. В итоге процесс на этом застопорился. С мертвой точки дело сдвинулось только после запуска «Программы 200» – был выделен участок и началось строительство временного храма. Это было в августе 2013 года.

Служив долгое время священником в храме в спальном районе, Вы получили новое послушание. Очевидно, что у Вас сразу появились новые обязанности и заботы. На Вас легла административная нагрузка, от которой обычно штатный клирик, не являющийся настоятелем, свободен. Кроме того, нужно было согласовывать проект и руководить строительством. Как Вы с этими, новыми для себя обязанностями справились?

Наверное, плохо. Трудно сказать, что я справился со своими обязанностями хорошо. Я действительно не раз слышал от многих настоятелей, как хорошо было бы быть просто священником. Действительно, дополнительная нагрузка ощущается. Мне кажется важным привлекать к храму как можно больше разных людей, не только прихожан, но людей, которые помогают настоятелю. Этим людям следует доверять определенный круг обязанностей. Иначе, если настоятель будет заниматься и стройкой, и администрированием, и какими-то хозяйственными вопросами, что останется на долю священнослужения? Понятно, что настоятель отвечает за все. Понятно, что ему нужно контролировать все процессы. Понятно, что самая большая трудность при распределении обязанностей состоит в том, чтобы найти для каждого участка работы подходящего человека. Строительство в Москве – это целая специальная область, которую невозможно осуществлять непрофессионально. Разумеется, что связанные со строительством функции возлагаются на технического заказчика. Конечно, я знаю случаи, когда приход является сам техническим заказчиком, но даже в этом случае должен быть человек, который занимается строительством профессионально, потому что для начала строительства в Москве нужно огромное количество согласований и профессиональной документации. Поэтому весь процесс действительно очень трудный. Священнику обязательно нужно молиться. Считать, что священник может справиться со всеми вопросами своими силами, я считаю, это абсолютно неправильный подход. Я глубоко убежден , что

ни в коем случае нельзя допускать даже мысли о том, что я строю или построил храм.

Даже слово «мы» следует употреблять с осторожностью. Господь сподобил нас быть участниками этого дела. Он призвал нас для этого. При другом самоощущении или ничего доброго не получится.

Сколько сейчас у Вас в храме постоянных прихожан и сколько основных помощников, которым Вы доверили бы какие-то участки работы?

Это очень интересный вопрос. Думаю, помощников больше, чем прихожан. А может быть, правильнее будет сказать, что большинство прихожан являются и помощниками.

Сколько причастников у Вас в рядовой воскресный день?

Около ста. Это число постоянно растет. У нас храм действует с Пасхи 2014 г. Первая Литургия была в пасхальную ночь. Тогда причастилось ровно сто человек. Понятно, что кто-то из людей пришел из соседнего храма: просто потому, что это первая Литургия. А кто-то стал нашим постоянным прихожанином. На Пасху 2015 г. у нас причащалось больше 200 человек. И когда мы сейчас сравниваем количество причастников в соответствующие воскресные дни или в праздники с прошлым годом, то их количество минимум удваивается. Рост числа прихожан сейчас у нас очевиден. Мы занимаем достаточно активную миссионерскую позицию – проводим много разных мероприятий. Уверен, что это привлекает людей к храму.

Что же касается помощников, то у нас сложилась такая ситуация: есть люди, которые занимаются непосредственно приходской жизнью – богослужением, хозяйством, делами, связанными с предстоящей стройкой, а еще есть заметное количество людей, молодежи, которые вовлечены в наши мероприятия. Таких очень много, их даже больше, чем тех, кто занят непосредственно на приходе. У нас регулярно проходят благотворительные концерты классической музыки, в декабре будет уже десятый концерт. Они начались еще до начала богослужений – это было в 2014 г. Наши концерты – заметные культурные мероприятия для всего района. Они проходят поблизости – в кинотеатре "Березка". На эти концерты приходят до 300 человек. Есть профессиональные музыканты , которые организуют музыкальную часть. Они приводят своих друзей, коллег, так что в эту деятельность при нашем храме вовлечены десятки людей. В сентябре мы провели музыкально-исторический фестиваль «У святого князя Владимира». Он был приурочен к 1000-летию преставления князя Владимира, но прошел в сентябре, поскольку это более удобное время для праздника под открытым небом. Фестиваль посетили примерно 5 тыс. человек, выступили более 20 музыкальных коллективов. Это наше мероприятие получило высокую оценку и от управляющего нашим викариатством, владыки Пантелеимона (Шатова), и от префектуры, и от управы, и от местных жителей. Получился настоящий праздник, на котором огромное внимание было уделено детям. Нам потребовалось большое количество волонтеров, помощников, просто активных людей. Таких людей оказались десятки, и в сам праздник мы насчитали около 300 человек. Но, конечно, не все эти люди являются нашими активными прихожанами.

Так происходит вовлечение людей в жизнь вокруг прихода, но это всё же не приходская церковная жизнь. Не опасаетесь ли Вы того, что эти люди с удовольствием участвуют в разных событиях вокруг прихода, но при этом не воцерковляются и не начинают жить церковной жизнью?

Я не вижу тут опасности. Среди этих людей есть те, кто проявляет интерес и делает первые шаги к церковной жизни. Конечно, не все из них таковы. Но еще большее количество людей меняют во многом свое отношение к Церкви. Это тоже немало. Были случаи, когда люди, которые прошли через наши мероприятия, становились нашими прихожанами, будучи ранее людьми нецерковными. Так что все наши миссионерские усилия все же дают результат.

Скажите, а рост числа прихожан Вашего храма происходит, по Вашим оценкам, за счет местных жителей или все-таки это люди, которые приходят в Ваш храм благодаря тем мероприятиям, о которых Вы сейчас рассказывали?

Я думаю, что есть и то и другое. Даже местные жители приходят к нам благодаря нашей активности. Есть прихожане не из нашего района, но большинство, конечно, составляют жители Новогиреево и Перово.

Вы уже служите в священном сане долгие годы, у Вас есть опыт служения в разных храмах. Скажите, пожалуйста, как бы Вы могли резюмировать этот свой опыт? Что, с Вашей точки зрения, в служении священника самое главное?

Оставаться священником:

не надо забывать о том, что священник должен прежде всего молиться.

И священник обязательно должен быть обращен к людям. Не только к прихожанам. Он должен быть открыт, для того чтобы помочь ищущему человеку обрести веру. Многозаботливость, административные обязанности требуют времени и сил. Но нужно обязательно помнить, что эти заботы не должно заполнять всей жизни. Нужно обязательно совершать богослужения, служить литургию как можно чаще – не только в воскресные дни, но обязательно и в будни. Священник обязательно должен служить Богу и людям. Прочие заботы неизбежны, но они не должны отвлекать священника от его призвания.

Благодарю за беседу, отче, и надеюсь, что все трудности, связанные со строительством нового храма, разрешатся, и здесь, в Новогиреево, будет возведен новый храм в честь святого князя Владимира.

Призываем всех, кто имеет такую возможность, поучаствовать в благом деле строительства нового храма своей посильной лептой.

Беседовал Иван Бакулин