Отец Алексий, позвольте начать с традиционного вопроса: расскажите о своей жизни до принятия сана.

Сейчас мне 51 год. Я родился на Украине, в Житомирской области. В юности был комсомольцем, трудился на заводе, окончил ПТУ по строительной специальности. Потом служил в армии. Окончил Новосибирское Военно-Политическое училище: стал лейтенантом-замполитом. После окончания училища я служил в Еврейской Автономной области – это было в конце 80-ых годов, потом, в 1989 году меня перевели служить на Камчатку. К этому моменту я уже был женат: вступил в брак еще во время обучения, тогда же у нас родился и первенец, а вот второй сын появился у нас уже здесь. Фактически я был профессиональным воинствующим безбожником: у меня даже была пара случаев, когда я требовал снимать с солдат нательные крестики. Тогда мои убеждения были действительно атеистические. Мой отец был убежденным коммунистом – он работал в райкоме, мама – учительница начальных классов. Отец, несмотря на атеистические убеждения, был и остается для меня во многом примером абсолютной честности и порядочности. Должен сказать, что солдаты относились ко мне хорошо, да и вообще среди офицеров я был на хорошем счету.

Здесь на Камчатке я был одно время избран депутатом одного из поселковых Советов народных депутатов, служил в местном военном комиссариате. К тому времени, как прошел очередной трехлетний срок, по истечении которого меня должны были перевести для продолжения службы в другой регион, я встретил своего бывшего командира батальона, который знал, что я занимался боевыми единоборствами, и поэтому предложил мне продолжить службу в полицейском спецназе. Так я стал офицером отдела физзащиты Налоговой полиции. Мне оставалось служить пару месяцев до получения звания подполковника, но в этот момент меня пригласил поработать телохранителем один православный предприниматель, так что из полиции я уволился. На новой должности работал около года. Потом трудился в охранной фирме. Этот предприниматель тогда поддерживал местную общину «Нечаянная радость» - эта организация занималась помощью людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации: бывшими заключенным, алкоголикам, детям из неблагополучных семей. Поскольку я был инструктором по рукопашному бою еще когда служил в спецназе, мне предложили заняться работой как раз с этими трудными подростками. Но для этого следовало получить благословение владыки Игнатия. Так я впервые приехал на исповедь и беседу к архиерею. К тому моменту я уже регулярно ходил в церковь, исполнял домашнее молитвенное правило, Старался посещать богослужение каждое воскресение.

А когда же и как Вы пришли в Церковь?

Большую роль тут сыграла известная в 90-е годы книжка «Жизнь после жизни» - она случайно попалась мне на глаза. После прочтения у меня сложилось четкое убеждение в том, что душа есть. Кроме того и серьёзные занятия карате тоже приводили к духовным поискам: что только я не читал: это были книжки по буддизму, в которых я ничего не понял, литература по исламу, который душа не приняла, в итоге моя мама, которая к тому моменту уже была верующей, познакомила меня с одним человеком – он работал в школе учителем труда и был чтецом в храме.

Честно скажу: на встречу с ним я шел как типичный замполит: с твердым намерением «раскатать» оппонента. Я приготовил ему ему вопросы, на которые, как мне тогда казалось, ответов не существовало, а он отвечал на них, цитируя Евангелие, причем эти ответы убеждали. Все это было еще на Украине. В итоге через день меня и моего младшего сына крестил священник у себя на квартире. Причем он, зная о моей военной специальности, с самого начала стал со мной заниматься так, как будто готовил меня к принятию сана: предлагал изучать церковно-славянский язык, читать книги по богословию, зубрить «Закон Божий». Я и сам много читал: и Библию, и выходившие тогда, даже не книги (их тогда было мало), а различные листовки и брошюрки. хотел поступать в семинарию, но не сложилось…

А как к Вашему обращению отнеслась Ваша супруга?

Я не могу сказать, что она была на тот момент верующим человеком, но она не была воинствующей безбожницей, ну а кроме того, как жена военного, она была готова разделять и терпеть все тяготы.

Давайте вернемся к Вашей беседе с владыкой Игнатием: о чем он Вас спрашивал?

Спросил, откуда я, поговорили о моей предшествующей жизни, а потом он предложил мне поработать при храме. Надо сказать, что здесь, на Камчатке произошел, наверное, уникальный случай, когда под храм местными властями было передано помещение бывшего кинотеатра – ныне это храм в честь свт. Николая. Я, кстати, еще будучи майором, помогал перестраивать это здание. Вот при этом храме я и стал трудится. У меня к тому времени уже была своя машина, наверное, одна из немногих в епархии, так что мне приходилось много ездить: возить и самого владыку, и ребят из воскресной школы, и некоторых сотрудников по различным делам. А после рабочего дня преосвященный собирал у себя меня и еще 5-6 молодых ребят и понемногу учил нас. Кстати, все эти ребята потом учились в ПСТГУ. Правда окончит обучение смогли не все. Мне особенно повезло, что я в это время постоянно ездил почти на все встречи и лекции, которые были у владыки. Ну а по прошествии трех месяцев он объявил что собирается меня рукоположить. Так я стал священником. Это случилось на Вознесение. А еще через неделю владыка назначил меня настоятелем кафедрального собора.

Трудно было в первое время?

Было непросто: сразу появилось большое количество непростой работы. В частности, нужно было заниматься перестройкой внутреннего пространства храма – здание-то было построено в стиле позднего советского конструктивизма, и для церковного богослужения совсем неприспособленно.

Понятно, что все это непросто, но все-таки главное для священника – это общение с людьми, какие сложности были в этой сфере?

Да, тут тоже все было непросто: тогда у нас на Камчатке активно действовали сектанты, мусульмане тоже старались проповедовать, был католический священник-миссионер. Хотели строить новые мечети. А нас – священников на всю Камчатку было не более десятка. Мне тогда, в первые годы священства, помогли те знания, которые удалось приобрести, слушая лекции и публичные выступления владыки Игнатия.

И сколько времени к настоящему моменту вы занимаете должность настоятеля?

Уже 15 лет.

А какие послушания, помимо священнослужения на Вас возложили?

Преосвященный предложил мне самому выбрать направление работы. Так как за плечами у меня была долгая служба в армии, я поначалу полагал, что мне стоит заняться взаимодействием с Вооруженными Силами. Но в итоге я встретил нескольких знакомых девушек, которых знал ещё с их раннего детства, и, поговорив с ними, понял, что наиболее трудная ситуация сложилась как раз в молодежной среде. В итоге я попросил поручить мне именно это направление.

Насколько успешно развивалось дело?

Честно говоря, поначалу все шло не особенно успешно: я пытался организовывать различные молодежные движения, открывать подростковые клубы. Так как я еще раньше был инструктором по рукопашному бою, я набрал около 40 ребят в соответствующую секцию – нам для занятий отдали неплохой спортзал. Но все же я чувствовал, что этого мало: ведь рукопашный бой и церковная жизнь – это совсем не одно и то же. Я, конечно, постоянно старался беседовать с ребятами, но никак не получалось найти нужную форму для такого общения. В итоге мне помог старший сын: он тогда поступал в училище к протоиерею Анатолию Грамаеву ^[1] в Волгограде. Я сам съездил к отцу Анатолию и посмотрел, как он трудится на этой ниве. Возможно, что сейчас его несколько «занесло», но в то время – я могу это засвидетельствовать на собственном опыте – у него все шло прекрасно. Именно его опыт я использовал, когда создавал у нас молодежный клуб и летний лагерь при этом, естественно, добавляя что-то от себя.

Что, например?

Ну, в силу моего жизненного опыта, здесь этой «добавкой» стала военная тематика. Фактически, одна из смен проходила по армейскому распорядку: со своей караульной службой, отражавшей ночные «нападения» моих старых друзей-спецназовцев. Кроме того были занятия по альпинизму, курс выживания в экстремальных условиях. Очень важен опыт самодисциплины: человек знает, что за грубость, дурное поведение во время различных игр и соревнований последует штрафное время или очки, которые не позволят выиграть. Т.е. ребенок получает опыт преодоления себя. Своей раздражительности, несдержанности, непослушания. Так он учится сдерживать себя – фактически так осваиваются самые первые элементы христианской аскетики – ведь внутреннее наполнение наших лагерей – это православное духовное воспитание. Хотя первая неделя у нас обычно уходит на то, чтобы «снять» с ребят городскую шелуху: привычку к городскому комфорту, компьютеру, к тому, что все необходимое и даже сверх этого они получают без всякого труда. Зато потом, когда они немного пообтесались, адаптировались к новым условиям, с ними можно разговаривать совсем по-другому: люди раскрываются с новой стороны.

И как же проходит их жизнь в лагере?

Ну прежде всего мы строим смену так, чтобы у них почти не было времени, которое ничем не заполнено. Они у нас постоянно заняты, и каждый день у них что-то новое: курс выживания, альпинизм, огневая подготовка. Конечно бывают и командные соревнования, по типу «Зарницы». Но и здесь у нас есть свои особенности: например, у нас запрещено слово «враг» по отношению к сопернику. У нас все построено так, что старший не может соревноваться с тем, кто младше по возрасту. Так появляется пространство для подвига и жертвенности. Например, был у нас такой случай: по условиям игры каждый участник одной команды может вызвать соперников на соревнования один на один в разных видах спорта: от отжиманий и подтягиваний, до скакалки.

Причем сама команда, принимающая вызов, должна решить, кто пойдет. Проигравший не сможет играть дальше, а ведь впереди финальные командные битвы (мы называем их - поле брани), со взаимным срыванием погонов. А если никто вызова не примет, то команда, бросившая вызов, выбирает по своему усмотрению, кто из соперников выбывает. Конечно, они выберут самого сильного. И вот одна девочка бросила вызов в соревнованиях на скакалке. Причем все знали, что она – спортсменка, лучшая. И тогда, понимая, что шансов на победу нет никаких, вызов приняла девочка, которая крепким физическим развитием совсем не отличалась. Конечно, она проиграла, но тем самым спасла свою команду от возможных потерь среди более сильных товарищей.

А откуда ребята, которые к вам приезжают?

В основном камчатские, хотя есть и те, кто едет к нам издалека: из Новосибирска или Калининграда. Большинство ребят из церковных семей, ну а если появляются невоцерковленные, то здесь они как раз и воцерковляются. В каждой смене крестим двух-трех ребят.

А как здесь проходит богослужебная жизнь?

У нас все участвуют в утреннем и вечернем молитвенном правиле. По субботам желающим предлагается постная трапеза: днем мы с ними вместе в часовне читаем правило ко причастию, вечером идем на всенощную в монастырь, а воскресным утром на Литургию.

А Вы встречаетесь с ребятами вне лагеря в учебный период?

Конечно! Самое главное, что ребята меняются в лучшую сторону после пребывания здесь. Родители это замечают. Приходят благодарить. Хотя, к сожалению, бывает и по-другому: например, после возвращения из лагеря мальчик начинает молится дома перед едой, благословляет трапезу – тут могут иной раз и насмешки начаться: что, мол, он монахом стал. Конечно, в этом случае маловероятно, что такой мальчик сумеет пересилить семейную инерцию. Хотя, я надеюсь, что какие-то добрые семена остаются у него в душе и в этом случае.

И как долго существует лагерь?

В этом году нам исполняется уже 12 лет:в некоторые годы нам удавалось проводить по две смены, хотя один год мы пропустили: в тот год к нам приезжал Святейший Патриарх, и было много хлопот в связи с освящением кафедрального собора.

Ну что ж, огромное спасибо Вам, отец Алексий, за интересную беседу, и успехов Вам в ваших трудах

1. ↑Священник Анатолий Грамаев — клирик Волгоградской епархии. Имеет высшее педагогическое образование (в 1979 году окончил Московский Педагогический институт им. В. И. Ленина). Основатель и руководитель Волгоградского Свято-Сергиевского епархиального училища православной катехизации и церковной педагогики. Автор нескольких книг по семейной и возрастной педагогике.
   В 2003 г. ряд публикаций и практик отца Анатолия подверглись резкой критике со стороны прот. Дмитрия Смирнова, прот. Алексия Уминского и Александра Леонидовича Дворкина. Последний усматривает деструктивный характер ряда практик и теоретических разработок отца Анатолия.